Папаша Горемыка - Александр Дюма Страница 34

Кроме того, природа щедро наградила Валентина, наделив его необычайно возвышенной душой.

В том возрасте, когда обманчивые миражи обычно скрывают будущее от юношеских взоров, он понял, что в его скромном положении труд — это единственная цель, к которой следует стремиться. Он наметил себе эту цель, которая является для труженика настоящим пробным камнем, — и не в надежде обогатиться, а из чувства долга. Вместо того чтобы посвящать редкие минуты досуга забавам, привлекающим молодых людей, Валентин в свободное от работы в мастерской время воспитывал свой ум и пополнял знания, стараясь развить дарованную ему Богом любовь ко всему красивому, величественному и благородному.

Подобно тем, кто никогда не соприкасался с нелегкой стороной творческой деятельности, юноша питал странные иллюзии относительно искусства; он считал его высшим проявлением человеческого разума, и все художники казались ему полубогами, призванными осуществлять связь между простыми смертными и небесными сферами.

Узнав, что один из таких полубогов обитает рядом с ним, в такой же убогой мансарде, и к тому же еще более беден и обездолен, чем он, несчастный подкидыш, Валентин почувствовал горестное умиление и проникся горячей симпатией к соседу, ставшему постоянным объектом его размышлений.

Когда он встречал бледного, истощенного скульптора в грязной одежде, с налитыми кровью глазами, со взлохмаченными волосами и спутанной бородой, то, вместо того чтобы усмотреть в этих признаках печать лени и распутства, он, подобно всем юным, добрым и наивным душам, принимался укорять своих современников за черствость и неблагодарность.

Когда же молодой ювелир впервые переступил порог комнаты скульптора и увидел страшную нищету и еще более ужасающий беспорядок, царящие в этой жалкой конуре, крупные слезы покатились по его щекам; он молча подошел к Ришару, взял его за руку и поцеловал ее, как слуга короля целует руку своему повелителю, оказавшемуся в изгнании и терпящему нужду.

Смиренный жест Валентина был исполнен такой простоты и величия, что скульптор, для которого не было ничего святого и который вспоминал об уважении к себе лишь в тех случаях, когда ему надо было порисоваться перед другими, растрогался и не посмел схохмить, как он выразился бы в свойственном ему богемном стиле.

После нескольких дней тесного общения со своим кумиром Валентин заметил, что у этого колосса глиняные ноги, но он уже успел полюбить Ришара, и сердце приводило ему тысячу доводов во имя оправдания дружбы, которая претила его рано развившейся мудрости.

Валентин спрашивал себя, не избрало ли его Провидение, чтобы он спас этого гения от гибели. Сходство политических убеждений, прелесть общения, которую юноша впервые изведал, познакомившись с Ришаром, все это говорило в пользу его нового друга. И он решил целиком посвятить себя благородной цели возрождения художника.

Это был нелегкий труд.

Очевидно, человеческая душа в своем нравственном падении подчиняется тому же закону всемирного тяготения, что и материальные тела; сила и скорость этого падения возрастают пропорционально пройденному пути. Когда тот, кто катится вниз, достигает определенной черты, нет ничего труднее, чем обратить движение вспять или хотя бы на миг задержать его.

Скульптор как раз находился у этой черты.

Когда обоюдные признания друзей позволили Валентину вмешаться в жизнь Ришара, он попытался было упрекнуть друга в его праздности и беспутной жизни, но скульптор, который после нескольких месяцев их братства стал вести себя с приятелем бесцеремонно, не постеснялся сделать то, на что не решился при виде его искреннего сострадания: он высмеял юношу в присвоенной им себе роли ментора.

Тогда Валентин постарался смягчить это черствое сердце с помощью различных услуг, а также заботы и нежности по отношению к нему.

Будучи искусным мастером в своем ремесле, он получал большое жалованье и смог сделать небольшие сбережения; как-то раз, когда Ришар терпел жесточайшую нужду, Валентин предложил другу воспользоваться этими накоплениями.

Скульптор покраснел: даже после крушения всех его надежд у него еще сохранились остатки врожденной гордости. Он беззастенчиво брал взаймы у своих собутыльников, но ему в высшей степени претило одалживать у бедного сироты деньги, по монете собранные с помощью его тяжкого труда, лишать друга последних средств, которые могли понадобиться ему уже завтра, если он заболеет или потеряет место в мастерской.

Однако Валентин сумел убедить скульптора взять деньги, предложив эту ссуду в обмен на статуэтку, которую тот мог бы сделать для него позже.

Угрызения совести Ришара улетучились вместе с последним экю из денег его бедного товарища; месяц спустя он и думать забыл об обещанной статуэтке, словно о ней никогда не шло речи.

Наконец, деликатный Валентин, превозмогая смущение, напомнил об этом приятелю, но тот, несколько смутившись, сослался на то, что не в состоянии работать в тесной мансарде.

Его друг только этого и ждал.

Он спросил, согласен ли Ришар покинуть свое жилище, и, получив утвердительный ответ, несколько дней спустя отвез друга на улицу Сен-Сабена, где без предварительных объяснений с ним уже снял и оборудовал небольшую квартиру, где они могли жить вдвоем.

Квартира, расположенная на первом этаже, состояла из двух маленьких спален и мастерской.

Она была обставлена просто, но достойно.

Валентин был наделен чуткостью, которая встречается даже не у всякой женщины; не желая вынуждать друга вновь прибегать к его услугам, чтобы обзавестись необходимыми для скульптора орудиями труда, ювелир приобрел их заранее: вращающиеся подставки уже стояли в ожидании моделей, а лепешки гончарной глины были сложены в углу мастерской.

Когда Ришар, войдя в комнату, увидел новое подтверждение любви своего друга, его сердце оттаяло, несмотря на цинизм, который он на себя напускал, и глаза его увлажнились; скульптор бросился в объятия Валентина и расцеловал его от всей души.

На следующее утро он взялся за дело, и, хотя старые привычки, с которыми он не спешил расставаться, частенько прерывали его работу, через месяц обещанная Валентину статуэтка была готова и оставалось отдать ее на отливку.

Дело было в сентябре 1830 года; оба молодых человека горячо приветствовали революцию, принципы которой они оба разделяли. Находясь под впечатлением июльских сражений, Ришар изваял скульптурную группу, которая изображала двух рабочих, водружающих трехцветный флаг над баррикадой.

Утром того дня, когда скульптор должен был завершить свой труд, он, проснувшись, захотел взглянуть на него сквозь дверной проем своей комнаты, сообщавшейся с мастерской.

Однако он не увидел на подставке статуэтку.

В тот же миг вошел Валентин с довольно внушительным мешком в руках.

Он молча подошел к постели друга, развязал мешок и золотым дождем Данаи высыпал на скульптора множество пятифранковых монет.