В дебрях Борнео - Эмилио Сальгари Страница 31

— Говори подробнее! — озабоченно промолвил Сандакан.

Доклад был скоро закончен. Сандакан задумался, потом, не отвечая на вопрос Янеса, что же именно он думает предпринять в связи с близким истощением боевых припасов, тряхнул головой, как бы прогоняя назойливые мрачные мысли.

— Хорошо! — сказал он спокойно. — Тем больше причин добраться до Кайдангана и занять там крепкую позицию. А там увидим.

И он подал сигнал к продолжению марша в прежнем направлении.

Назумбата на этот раз не обманул Сандакана: с каждой пройденной милей резко менялся характер местности, лес заметно редел, гигантские деревья дебрей Борнео попадались уже только поодиночке, а не целыми группами, как раньше, заросли не были так густы, почва становилась все более и более болотистой, чувствовалась близость Голубого озера. К полудню перед отрядом уже открылась необозримая равнина, покрытая невысокими холмами, напоминающая внезапно застывшую поверхность взволнованного моря. Холмы шли то по отдельности, то тянулись целыми цепями, убегая в голубую даль. И над равниной возвышалась огромная гора, по склонам которой почти до самой вершины тянулись леса и рощи.

— Кайданган! — воскликнул Сандакан, простирая руки к гордой вершине Кайдангана. — Кайданган, родной мне Кайданган, в скалах которого я некогда нашел спасение от гнавшихся за мной по пятам врагов! Я вновь пришел к тебе, Кайданган! Пришел со своими друзьями и соратниками. Прими, приюти и защити нас, старик, священный Кайданган!

Прислушиваясь к страстной речи Сандакана, значения которой они не понимали, негрито переглядывались с каким-то ужасом. Они думали, что «утан-уропа», этот непобедимый и казавшийся неуязвимым боец, творит заклинания, призывая себе на помощь подвластных ему духов гор и долин.

Три-четыре часа марша, походившего на бег взапуски, позволили Сандакану довести отряд до подошвы Кайдангана. Ведя людей знакомыми ему тропинками, Сандакан скоро убедился, что даяки не заняли подступов к горе, не устроили завалов на горных кручах. По-видимому, они не предполагали самой возможности занятия отрядом склонов горы, стоявшей несколько в стороне от направления, следуя которому, Сандакан мог быстро достигнуть Голубого озера, резиденции раджи. А к тому времени, когда даякам стала ясна цель Сандакана, остатки племени негрито, женщин, детей и раненых, уже втянулись в ущелье.

На самой вершине Кайдангана, на высоте в тысячу метров над уровнем расстилавшейся у подошвы горы равнины отряд Сандакана отыскал большое плоскогорье, представлявшее собой естественное укрепление. С трех сторон скалы громоздились одна на другую, круто обрываясь в бездну, так что, казалось, ни один человек не смог бы взобраться снизу на плоскогорье. С четвертой стороны доступ был возможен, но тоже затруднителен, что испытали на себе воины Сандакана, ибо вся местность вокруг была изрезана глубокими оврагами, засыпана обломками скал. Местами пробираться приходилось по острому горному хребту, соединявшему две скалы, местами приходилось пробираться по карнизу, прилепившемуся к нависшей над пропастью угрюмой скале.

— Гм… очень недурно… для ловушки! — ворчал Янес, оглядывая дикие картины, представлявшиеся его взору. — Попасть сюда довольно легко. Выбраться отсюда… Право, опасаюсь, что выбраться отсюда физически невозможно. Ну, да посмотрим! Сандакан знает, что делает. А для отдыха трудно найти лучшее местечко. Если только здесь нет комаров…

— И даяков! — подсказал подвернувшийся Каммамури.

— Да, и даяков! — флегматично продолжал португалец. — И если бы имелся достаточный запас хороших сигар, то, право же, я ничего не имел бы против того…

— Чтобы провести здесь остаток своих дней? — шепнул насмешливо неугомонный Каммамури.

— Вздор! Но несколько недель — отчего же нет? Но ты становишься болтливым, мой друг!

— Что делать, сахиб. Старость идет!

— Да, старость! — нахмурился Янес.

Тем временем на занятом плоскогорье уже кипела работа: ассамцы, негрито и малайцы, работая без устали своими тарварами и парангами, с чудесной быстротой сооружали аттап, или временный поселок из нескольких десятков хижин, одновременно заботливо укрепляя подступы к плоскогорью. Другая часть людей сторожила лагерь от неожиданного нападения. Наконец, третья занялась охотой на бродивших по лесу тапиров, добывая провизию для товарищей. Женщины и дети под защитой охотников собирали плоды и коренья, шныряя среди деревьев и скал, как тени.

К ночи лагерь был полностью оборудован, и люди могли предаться давно заслуженному отдыху. Ему же были посвящены и два следующих дня. И тут только выяснилось, насколько прав был Сандакан: многие из малайцев, ассамцев и негрито настолько утомились, что, получив возможность заснуть в безопасном месте, спали непрерывно больше суток, так что часовыми Сандакан назначал только самых надежных, неутомимых, закаленных бойцов своего отряда. Впрочем, эти дни прошли благополучно, неприятель не показывался вблизи Кайдангана, словно понесенные в предшествующих боях поражения и потери заставили даяков убедиться в бесполезности сопротивления.

Но Сандакан не верил этой предательской тишине, этому обманчивому спокойствию окрестностей и по целым часам наблюдал с обрыва за покрытой высокими травами равниной. В этих травах так легко могли скрываться враги… И он чувствовал всем своим существом, что Теотокрис где-то поблизости, что грек не откажется от своего плана мести ни за какие блага мира. Уже несколько лет назад, когда Сандакан помогал Янесу завоевать престол Ассама, между Теотокрисом и Янесом начался смертельный поединок. Тогда во дворце прежнего раджи Ассама, узурпатора трона предков прекрасной Сурамы, разыгрался один из кровавых эпизодов этого поединка, и победа была на стороне Янеса. Но Теотокрис каким-то чудом спасся. И он теперь или победит, или умрет…

Опасения Сандакана скоро оправдались.

Как-то к вечеру разыгрался один из обычных на Борнео ураганов. Небо было покрыто черными тучами, несшимися с поразительной быстротой. Ветер выл и свистел, словно пытаясь сорвать смельчаков, осмелившихся забраться на гордую вершину священной горы.

С утра этого дня отряд охотников, состоявший, главным образом, из негрито, отправился на охоту за бабируссами и тапирами к подошве Кайдангана. С этим отрядом поддерживалась постоянная связь с помощью посылавшихся от охотников и из лагеря курьеров.

Но к вечеру, когда ураган достиг наивысшей силы, курьеры вдруг перестали возвращаться в лагерь, и Сандакан стал уже подумывать о том, что охотники отрезаны внезапно напавшими на них врагами. Впрочем, до вершины горы пока не долетали крики и шум сражения, а это было бы неизбежно в случае неожиданного нападения даяков на охотников. Пока только изредка раздавалось эхо одиночных выстрелов.

— Хорошая ночка для внезапного нападения. Наш общий друг Теотокрис был бы большим дураком, если бы не воспользовался таким удобным случаем! — будто угадав мысли Сандакана, сказал подошедший к нему Янес.

И словно речь португальца накликала беду, у подошвы горы послышались частые выстрелы, потом эхо явственно донесло отголоски воинственных криков.