Черноводье - Валентин Решетько Страница 102

– Воронуха, Воронуха… и ты легла! А ведь ты была моя надежа!

«Надежа» приподняла голову и снова бессильно опустила ее на землю. Конюх глубоко вздохнул и тяжело поднялся с земли, бурча вполголоса:

– Поднимать кобылу надо, иначе околеет. Пойду за мужиками, покуда не ушли на раскорчевку.

Чертыхаясь и запинаясь на неровностях подтаявшей дороги, Афанасий побрел к бараку. Он раздраженно ворчал:

– Как раз те пару стожков, которы не дометали в хорошую погоду, и хватило бы до первой зелени! А теперя че? – спрашивал он себя. Его удручало то, что он, с его опытом, не смог убедить коменданта. Жучков остановился около барака, посмотрел на сырое промозглое небо и, передразнивая коменданта, сквозь зубы зло процедил: – Какая непогода! Ты посмотри на небо, умник!.. С твоим умом все кони попадают!

Жучков открыл дверь и нырнул в полутемный проем. Плотный, удушливо-кислый воздух и барачная полутень остановили его на пороге. Привыкнув к свету, он шагнул вперед.

Обитатели барака уже проснулись. Жарко топились обе печки. Хозяйки по очереди разогревали приготовленное с вечера фирменное блюдо – жидкую затируху из прогорклой муки. Через пару шагов Жучков остановился около топчана Лаврентия Жамова. Анна после завтрака прибирала посуду. Лаврентий, обжигаясь, пил крутой кипяток, заваренный смородиновыми веточками. Он поднял голову и похлопал рукой по топчану:

– Садись! – пригласил он Жучкова. – Ты, поди, уже к коням слетал?! Попей чайку; нальешь пузо горячей водой, вроде и сытый!.. – улыбнулся Жамов.

– Сесть-то можно и горячей воды с тобой вместе попить, а че дальше делать будем, бригадир? Седни и Воронуха легла на землю. Чем коней кормить – не знаю!

Опустив голову, Жамов молчал. Затем, встрепенувшись, он посмотрел на конюха:

– Вот че я думаю, Афанасий! За реку… на покос надо, пока дорога через реку не рухнула! Можить, по остожьям, по самой дороге че и наберем? Снег щас здорово сел, успеть надо! Ты сам-то как думаешь?

– Че тут думать, я за этим и пришел к тебе! Мужика три, четыре надо… – Жучков вопросительно посмотрел на бригадира.

Жамов согласно кивнул головой и добавил:

– Не только мужиков, а и ребятню, которы покрепче… Воронуху поднимать надо! – он поднялся с топчана и обратился к зятю. – Слышь, Иван! Помогите Афанасию. Возьми своих дружков и айдате в конюшню, кобылу поднять надо. – И уже снова к Жучкову. – Веди, Афанасий, мужиков на конюшню, а я зайду в комендатуру. – Бригадир открыл входную дверь и вышел на улицу.

По низкому небу все так же медленно ползли темные облака, готовые разродиться в любую минуту не то мокрым снегом, не то мелким секущим дождем. Лаврентий поежился, оглядев знакомую картину поселка, и буркнул себе под нос:

– Зиму, ладно… кое-как пережили, теперь весну надо перебедовать! Даст Бог, дотянем до свежей крапивы с лебедой! – оскальзываясь на неровностях подтаявшей тропы, он подошел к комендатуре и остановился на крылечке перед дверью. Лаврентий снова поднял голову и посмотрел на медленно ползущие облака. На его лице мелькнула довольная улыбка.

«Ястри те в нос, все одно пришла весна! Долго же мы тебя ждали…» – подумал Лаврентий.

И день-то был серый и по-весеннему промозглый, но уже и в помине не было той беспросветной безнадежности, которая невольно возникала у поселенцев в короткие дни глухой зимы, когда трескучие январские морозы до бледной голубизны вымораживали небесный свод и, казалось, хрупкий стеклянный купол навсегда отгородил едва теплившуюся на земле жизнь от остального мира. С такой внезапно возникшей уверенностью Жамов открыл дверь в комендатуру.

В жарко натопленной избе сидел на топчане Поливанов, свесив на пол босые ноги. Лаврентий снял шапку и, оглядывая комнату, спросил:

– Где Сухов?

– Еще вчерась ушел в участковую комендатуру. Талинин собирает всех поселковых комендантов на совещание. Тебе зачем Сухов? – Поливанов поднял голову и посмотрел сонными глазами на посетителя.

– Дак я того, предупредить хотел! На покос седни надо часть людей послать. Можить, удастся хоть какое-нибудь сено собрать, которое из-под снега вытаяло; попадали кони, седни последняя лошадь, самая крепкая кобыла, легла на землю.

– Ай-я-я! – покачал головой Поливанов.

– Вот и я говорю, ай-я-я! – усмехнулся Лаврентий. – Пока дорога через реку не рухнула, а то ить не седни завтра вода поверх льда пойдет! Успеть надо на покосы!

– Идите, – согласился Поливанов. – Ты бригадир, с тебя и спрос. Только учти, план по раскорчевке с тебя никто не сымет.

– Знаю, – усмехнулся Лаврентий.

– Вот и хорошо, коли знаешь! – Поливанов поднялся с топчана и зашлепал босыми ногами к столу. Сдвинув грязную посуду на край столешницы, он взял амбарную книгу и спросил: – Какое седни число?

– Кажись, девятое апреля! – неуверенно ответил Лаврентий.

– Осподи, – тихо проговорил Поливанов. – Время-то как бежит! Уже девятое…

«Для кого бежит, а для кого ползет», – с горечью подумал Лаврентий.

Поливанов обмакнул перо в чернильницу и посмотрел выжидательно на бригадира:

– Дак кого писать за реку?

Лаврентий перечислил людей и в свою очередь спросил:

– Ребятню не будешь записывать?

– Не буду, – не поднимая головы, Поливанов старательно скрипел пером. Кончив писать, он подозвал бригадира: – Иди, распишись под списком. Чтоб, значица, быть в ответе! Я за реку не пойду с людьми, обезножел совсем. Коленки скрипят – спасу нет! – завздыхал помощник коменданта.

Жамов надел шапку и подошел к столу:

– Где поставить?

Поливанов ткнул пальцем и подал ручку.

Лаврентий неловко взял загрубелыми пальцами тонкую ручку и поставил косой неровный крест.

– Ты осторожнее дави, сломаешь перо! – спохватился помощник коменданта.

Лаврентий смущенно улыбнулся и осторожно положил ручку на стол:

– Уж больно тонкая, ястри ее! В пальцах не чувствуется!..

– Тебе оглоблю в руки надо! – усмехнулся Поливанов, убирая ручку с книгой.

Когда бригадир появился в конюшне, Воронуха уже висела на вожжах, по исхудавшему крупу лошади волнами пробегала судорожная дрожь. Жамов погладил Воронуху по клочковатой, неряшливо сбившейся шерсти и, обращаясь к мужикам, проговорил:

– Пойдете седни на покос. Пока дорога не рухнула, надо по всем остожьям пройти и собрать вытаявшее сено. Спасать коней надо! – Продолжая машинально гладить лошадь, он повернулся к Жучкову: – Слышь, Афанасий, Сухова нет, а Поливанова я предупредил. Возьмите с собой ребятишек, которы постарше. Все лучше, чем в вонючем бараке сидеть. Пусть делом занимаются!

– Пусть занимаются, – поддакнул Жучков и продолжил: – День-то много длиннее стал; ходки две, поди, успеем сделать! – И вопросительно посмотрел на мужиков, толпящихся здесь же, в стойле.