Ричард III. Последний Плантагенет - Светлана Алексеевна Кузнецова

– Все на меня! Все ко мне!.. – рычал Фердинанд.

Закованный в кожаный доспех ветеран размахивал боевым топором так, словно тот весил меньше пушинки. Щит он отбросил за ненадобностью. Трое новобранцев топтались на месте и не смели даже приблизиться к прославленному воину. Время от времени кто-нибудь из них делал робкий шаг навстречу Фердинанду, тыкал мечом в его сторону и немедленно отступал.

Ричард, наблюдавший за схваткой из окна своей комнаты, недоумевал: почему бы воинам не атаковать одновременно? Однако те предпочитали действовать поодиночке. То ли считали тактику трое на одного бесчестной, то ли в угоду амбициям не желали делить победу меж собой.

– Ах вы, девки! – Фердинанд одновременно зло и с какой-то отеческой теплотой обругал соперников и ринулся на них сам.

Двое попятились, ощетинившись мечами. Третий принял первую атаку ветерана почти достойно – на щит. Однако развить преимущество и ударить в ответ не успел. Запутался в ногах и рухнул в оставшуюся после недавнего дождя лужу, подняв завесу брызг.

Собратья по оружию и слуги, находящиеся во дворе, сопроводили падение дружным гоготом. Дик улыбнулся тоже. Ему нравился и Фердинанд, и его неумелые подопечные. Более всего на свете мальчик любил забираться на колени к прославленному воину и слушать его рассказы о походах и сражениях. Однако сейчас подойти к ветерану он, пожалуй, не рискнул бы. Уж слишком тот преобразился, будто скинув с плеч несколько лишних десятков лет.

Ричард глубоко вздохнул. Ему пока не исполнилось и девяти. И самому себе мальчик казался каким-то неправильным. Слишком хрупким, что ли? К примеру, его брат Джордж хоть и старше всего на три года, но уже выдавался и ростом, и телосложением. А восемнадцатилетний Эдуард был высок и красив, почти как отец.

Когда Ричард жил с матерью в Лондоне, старший брат навещал их едва ли не каждый день. Эдуард подолгу носил его на руках, а когда Дик пытался вырваться, шутил, будто младший не осознает своего счастья. Мол, скоро подрастет и сам станет рыцарем, тогда его уже никто не потаскает просто так.

Наверное, тогда Ричард и поклялся служить брату. Именно ему. Вне зависимости от того, кто будет королем Англии.

– Сонные мухи! – взревел во дворе Фердинанд, кивнул в сторону кое-как выбирающегося из лужи новобранца и добавил: – Сухопутные рыбины!

Два оставшихся противника наконец решили действовать сообща. Их атака была одновременной, однако не увенчалась ничем достойным. С тем же успехом собаки виснут на шкуре медведя, а тот сбрасывает их одним движением, заставляя скулить и припадать на все четыре лапы. Фердинанд пару раз крутанул боевым топором, и незадачливые воины отступили.

Ричард усмехнулся и пообещал себе, что станет рыцарем. И не просто рыцарем, а лучшим. Брату понадобятся искуснейшие защитники – и для победы над Ланкастерами, и для восхождения на престол!..

Дик вздохнул и помотал головой, словно желая вытрясти из нее неуместные мысли. Он считал себя взрослым, а потому не смел потакать пустым мечтам. Выдумывать себе райские кущи престало простолюдинам, но никак не изгнаннику и сыну герцога, пусть и младшему. Он мог сколь угодно представлять себе будущие победы, но пока не имел понятия, как добиться их. Единственное занятие, подвластное ему в замке Филиппа Бургундского, приютившего младших сыновей Йорка, – обучение. И Ричард стремился постигать все, до чего мог дотянуться.

Тринадцатый ребенок. Седьмой из выживших. Мать часто повторяла: в нем сходится дьявольское и божественное. А еще будто в семье Дик выглядел подкидышем. В младенчестве он не отличался особенным здоровьем, думали, не выживет. Впрочем, герцогиня Йоркская говорила так, лишь когда думала, что находится в одиночестве. В остальное время Ричарда мнили последним сыном и возлагали немало надежд. К тому же недаром герцог Йорк назвал младшего собственным именем. Ричард – отважный правитель.

– Все! – заключил Фердинанд, в очередной раз разогнав подопечных. – Надоели!!! Отдохните пока. Но продолжим мы скоро!..

Ветеран расправил плечи и не без удовольствия снял доспех. Остановил какую-то служанку с полным кувшином, отпил из него, а оставшуюся воду вылил на голову. Несмотря на видимую легкость, с которой Фердинанд расшвыривал соперников, воин устал. Это было заметно и по походке, и по тому, как он держал спину и плечи. Все-таки пятый десяток – тяжело.

Глядеть во двор стало неинтересно, Ричард зевнул и слез с подоконника. Вот уже третью ночь он не мог нормально выспаться. Странная бессонница одолевала его. Стоило раздеться и юркнуть под одеяло, как сон мгновенно слетал. Дик всю ночь ворочался и отдавался дреме лишь под утро. Сейчас усталость одолела окончательно, ей практически не удавалось сопротивляться.

Мальчик посмотрел на увесистый фолиант, который читал, перевел взгляд на кровать. Выбирал он недолго. Ноги сами повели его к мягкому лежаку. Заснул он еще до того, как лег.

Кони шли неспешным шагом. Их вытянутые морды окутывал пар, а жесткие волосы грив поседели от инея. Холод сковывал движения. Рождественские праздники в этом году оказались морозными.

– Ваша светлость, – раздался сиплый голос за правым плечом, – замок Сэндэл.

Ричард ощутил глухое раздражение. Он терпеть не мог холод, и неспешная езда утомляла его. Мысль о наверняка подхваченной простуде отзывалась в сердце глухой тоской. Да к тому же этот голос невидимого попутчика… Можно подумать, неясно, куда они направляются.

Дик вздрогнул. После бегства королевы Маргариты Эдуард отправился в Уэльс собирать войска. А герцог Йорк, взяв с собой своего наследника Эдмунда, направился в Йоркшир.

Их всех убили! В нарушение рождественского перемирия, заключенного обеими сторонами, ланкастерская армия атаковала отряд у замка Сэндэл, неподалеку от Уэйкфилда…

Дик осмотрелся, но брата в числе воинов так и не заметил. Эдмунд, должно быть, отстал. Зато Ричард с поразившей самого себя ясностью осознал, насколько невелик их отряд. Они попросту не сумеют оказать должного сопротивления!..

А потом он посмотрел на заснеженную дорогу и с трудом сдержал стон. Земля оказалась намного ниже, чем всегда, даже голова закружилась с непривычки. Сердце глухо бухнуло и замерзло, пойманное в липкие лапы страха.

– Солсбери, – у Дика все поплыло перед глазами. Тело отца, в которое он перенесся каким-то колдовством, действовало само, – будь готов. Я не доверяю ланкастерскому слову.

– Они первыми просили перемирия.

– Это не значит ничего.