Капитан Поль - Александр Дюма

В прекрасный октябрьский вечер 1777 года все любопытные из небольшого городка Пор-Луи собрались на берегу залива, противоположном тому, на котором выстроен город Лорьян. Предметом общего любопытства и толков был прекрасный тридцатидвухпушечный фрегат, уже с неделю стоящий в небольшой бухте рейда. Он появился тут однажды утром, точно цветок океана, распустившийся за ночь. Этот фрегат как будто впервые гулял по морю: такой он был чистенький и хорошенький. Он вошел в залив под французским флагом, на котором при ярких солнечных лучах заблестели три лилии.

Любопытным, смотревшим сейчас на это зрелище, столь обыкновенное и между тем всегда новое в портовом городке, досадно было, что никак нельзя угадать, в какой стране построен корабль, силуэт которого так красиво рисовался на фоне зарева. Формою и снастями он не походил ни на французский, ни на английский, ни на американский, ни на голландский, ни на испанский, а экипажа его никто и не видел. Можно было даже подумать, что на нем совсем никого нет, если бы по временам из-за борта не появлялась голова матроса или вахтенного офицера. Между тем этот корабль, несмотря на свою загадочность, не имел, кажется, никаких враждебных намерений, потому что его прибытие нисколько не встревожило лорьянское начальство, да притом он стал прямо под пушками крепости, которая по случаю войны между Францией и Англией недавно была заново вооружена и приведена в боевую готовность.

В толпе любопытных выделялся один молодой человек: с беспокойством расспрашивал он всех и каждого об этом фрегате; явно заметно было, что судно очень его интересует. Сначала этот молодой человек привлек общее любопытство своим мушкетерским мундиром, ведь всякому известно, что эти королевские телохранители редко выезжают из столицы; потом многие узнали в нем сына одного из самых знатных и богатых бретонских помещиков — графа Эммануила д'Оре. Старинный замок его предков возвышался на берегу Морбиганского залива, а семейство состояло из маркиза д'Оре, несчастного помешанного старика, которого уже лет двадцать никто не видывал, маркизы, женщины строгих нравов и чрезвычайно надменной, юной Маргариты, девушки бледной и нежной, как цветок, имя которого она носила, и наконец молодого графа Эммануила. Вокруг последнего толпился сейчас народ, привлеченный его знатным именем и блестящим мундиром.

Несмотря на все его расспросы, никто не мог сказать графу ничего определенного, потому что никто ничего толком не знал и все только делились своими или чужими догадками. Эммануил собрался уже уходить, как вдруг увидел приближающуюся к молу шестивесельную шлюпку; командовал ею молодой человек в офицерском мундире королевского флота. На вид ему казалось не более двадцати — двадцати двух лет, никак не больше. Он сидел или, лучше сказать, полулежал на медвежьей шкуре, небрежно опираясь рукою на руль, а рулевой, который по прихоти своего начальника остался без дела, сидел на носу. Само собой разумеется, как только шлюпку заметили в толпе, взоры всех любопытных, бродивших по берегу, устремились на нее в надежде, что теперь-то наконец откроется тайна удивительного фрегата.

Двинутая вперед последним усилием дюжих гребцов, шлюпка врезалась в песок в восьми или девяти футах от берега, так как мелководье не позволило ей подойти ближе. Два матроса тотчас встали, положили весла и прыгнули в воду, доходившую здесь до колена. Молодой офицер медленно поднялся, подошел к носу, матросы подхватили его на руки и бережно понесли к берегу, чтобы ни одна капля соленой воды не запятнала красивого мундира моряка-щеголя. Сойдя на берег, он приказал шлюпке обогнуть мыс, выдававшийся здесь еще на триста или четыреста шагов, и ждать себя по ту сторону батареи. Затем остановился на минуту, поправил прическу, немного растрепавшуюся, после чего, напевая французскую песенку, пошел прямо к воротам крепости и скрылся за ними, слегка кивнув часовому, который отдал ему честь.

Кажется, в портовом городе отнюдь не диковинка, что морской офицер сошел с корабля на берег и пошел в крепость; между тем во всей толпе, собравшейся на молу, не было, кажется, ни одного человека, который бы не подумал, что это происшествие имеет какую-то связь с таинственным фрегатом. Поэтому, когда лейтенант сошел на берег, у ворот собрался такой тесный круг зрителей, что молодой человек, очевидно, подумал: уж не очистить ли себе путь хлыстиком, однако, махнув им раза два или три так, что хлыстик взвизгнул, он внезапно остановился. Заметив графа Эммануила, блестящий мундир и благородные манеры которого выделялись на фоне бедной одежды простых бретонцев, он пошел к нему навстречу в ту самую минуту, как тот сделал несколько шагов, чтобы приблизиться к лейтенанту. Офицеры переглянулись и, мгновенно оценив друг друга, поклонились с благородной вежливостью и светской фамильярностью.

— Послушайте, дорогой земляк, — обратился лейтенант к мушкетеру, — я предполагаю, что вы, так же как и я, француз, хотя и встречаю вас в стране гиперборейской и если не совсем дикой, то по крайней мере порядочно варварской! Скажите мне, ради бога, что во мне такого чудного, из-за чего мое появление привело в волнение весь город? Или морской офицер считается в Лорьяне такой невидалью, что способен возбудить внимание всех без исключения нижнебретонских туземцев? Вы меня этим очень одолжите, и мне весьма приятно будет воспользоваться первым случаем оказать вам ту же самую услугу.

— Это несложно, лейтенант, — ответил граф Эммануил. — В любопытстве здешнего народа нет ничего оскорбительного ни для вашего мундира, ни для вас самих. К тому же, лейтенант, по вашим эполетам я догадываюсь, что мы почти одного чина, и я разделяю любопытство этих добрых бретонцев, но только у меня гораздо больше причин заняться решением задачи, которая их занимает.

— Если я могу вам помочь чем-нибудь, — ответил моряк, — то мои познания в математике к вашим услугам; только здесь нам не совсем удобно будет беседовать. Не угодно ли отойти немного от этих добрых бретонцев, чтобы никто не помешал?

— Очень охотно, — поклонился мушкетер. — К тому же, если мы пойдем в эту сторону, вы будете ближе к вашей шлюпке.

— О, в этом нет никакой необходимости! Если вам не по пути, то пойдемте куда вам угодно. Мне торопиться некуда, а людям моим и подавно. Вот здесь можно свернуть, если вам угодно.

— Нет-нет, пойдемте вперед и будем держаться берега. Я хочу просить вас еще об одном одолжении… Пойдемте по этому мысу, пока будет земля под ногами.

Моряк молча последовал за графом д'Оре с таким видом, словно ему совершенно все равно, куда идти. Дойдя до оконечности мыса, граф остановился и, указав рукой на таинственный фрегат, спросил:

— Знаете ли вы, что это за корабль?

Моряк бросил на своего нового друга быстрый, испытующий взгляд. Равнодушно поглядев на море, ответил:

— Это, как видите, красивый тридцатидвухпушечный фрегат, стоит с зарифленными парусами, на буксирном якоре, чтобы можно было выйти в море по первому сигналу.

— Извините, — Эммануил улыбнулся, — я не о том вас спрашиваю. Мне совершенно безразлично, сколько на нем пушек и на каком якоре он дрейфует: так, кажется, по-вашему?