Возвращение капитана мародеров - Ольга Крючкова

Ранняя весна 1447 года. Замок Дешан. Франция

Графиня д’Аржиньи, в девичестве Жанна д’Арк де Дешан, металась в послеродовой горячке. От нестерпимого жара и большой потери крови она слабела прямо на глазах.

Новорожденная девочка, похожая на сморщенный прошлогодний листочек, издала при появлении на свет не привычный для уха повитухи громкий крик, а что-то вроде мышиного писка. Опытная повитуха горестно вздохнула: вряд ли малышке суждено прожить и пару дней.

Шарль, граф де Кастельмар Дешан д’Аржиньи, пребывал в полном отчаянии – умирала его любимая Жанна! Женщина, с которой он прожил двадцать лет! Мать его троих детей ― удачно вышедшей замуж и блиставшей теперь своей красотой в Париже Екатерины, сына Франсуа и младшей дочурки Констанции!

Граф несколько раз заходил в спальню жены. При виде «сморщенного листка» он ужаснулся и пришел в смятение, ибо хорошо помнил, как выглядели, едва народившись, его старшие дети. Екатерина, например, еще даже не открыв глазки, уже настойчиво высовывала маленький розовый язычок в поисках материнского соска и впоследствии всегда отличалась великолепным аппетитом, отменным здоровьем и неуемной энергией. Франсуа, помнится, тоже родился на редкость здоровым и упитанным крепышом…

Младшенькая же, Констанция, родилась хоть и крошечной, но гладенькой и складной. Шарль тогда сразу сказал, что малышка вырастет такой же красивой, как мать. И не ошибся: девочка унаследовала все черты прекрасной Жанны! Недавно Констанции исполнилось всего десять лет, но в замке только и говорили: пройдет еще три-четыре года, и девочка способна будет свести с ума любого мужчину! Будь то сын соседа-барона или сам дофин Франции.

…Примерно час назад Шарль снова посетил ложе роженицы. Жанна посмотрела на мужа затуманенным взором, не в силах произнести ни слова. Он опустился на колени и нежно и трепетно прикоснулся губами к ее влажной руке.

– Все будет хорошо… Ты непременно поправишься… – прошептал Шарль, стараясь приободрить жену.

С трудом расцепив горячечные губы, Жанна ответила:

– Нет, дорогой… Я умираю… Силы покидают меня…

Граф прильнул щекой к руке жены и… разрыдался.

– Не плачь, Шарль. Мы прожили с тобой в любви двадцать лет, и, наверное, Господь решил, что этого достаточно… Позови детей. Я хочу проститься с ними. И… исповедаться.

Поднявшись с колен, Шарль с обреченным видом вышел из покоев Жанны. За дверью его ждал Франсуа.

– Отец, не скрывайте от меня правды! Что с нашей матушкой?

Граф крепко обнял сына, стараясь подавить крик отчаяния. Франсуа минуло четырнадцать лет, а он считал себя уже взрослым, почти мужчиной…

– Она… умирает? – растерянно спросил мальчик.

Отец в ответ лишь молча кивнул.

Констанция, все это время стоявшая рядом с кормилицей чуть поодаль, побледнела. Затем вскрикнула, вырвалась из объятий няни и бросилась бежать по длинному коридору вглубь замка.

– Останови и успокой ее! – властным тоном приказал Франсуа кормилице, отлично понимая, что вряд ли сломленный горем отец сможет найти сейчас слова утешения для младшей дочери.

Кормилица, грузная и неповоротливая женщина, поспешила, насколько это было возможно при ее формах, за воспитанницей.

– Франсуа, ваша матушка, – Шарль едва сдерживал рыдания, – хочет видеть тебя и Констанцию.

– Я готов, – сказал Франсуа, пытаясь придать голосу должную уверенность. Голос, однако, предательски сорвался, и мальчик добавил уже сдавленным шепотом: – Отец, мне кажется, не стоит посылать за сестрой. Констанция очень ранима…

Отстранившись от отца и собравшись с духом, Франсуа вошел в покои матери.

– Матушка!..