Дамбо. История удивительного слонёнка - Кари Сазерленд

ШТАТ МИССУРИ, 1919 ГОД

Двенадцатилетняя Милли Фарьер сидела у давно не мытого окна пассажирского вагона и смотрела, как за окном проплывают равнины ещё одного штата, который они оставляли позади. Стоило ей немного прищуриться, и лужайки, покрытые жёлтой травой, островки изумрудных деревьев и изредка попадавшиеся фермы сливались воедино — почти как на абстрактных картинах её мамы.

Разумеется, директору цирка Максу Медичи всегда удавалось добиться от Энни Фарьер более понятного для зрителей оформления цирковых афиш и рисунков на фургонах. Чтобы не слишком абстрактно, но и не слишком реалистично. Надо ведь постараться передать очарование волшебной встречи с цирком. Те всплески цветов, которые Энни наносила взмахами кисти, создавая свою «живопись действия», были понятны только Милли, Джо и их отцу. Лишь они знали, как выглядят для мамы публика и огни цирка, когда она, повиснув головой вниз, несётся на коне во время представления и её волосы развеваются на ветру.

Милли знала, что Ронго очень старался, но те новые афиши, которые он нарисовал на скорую руку, не шли ни в какое сравнение со смелыми, запоминающимися плакатами её мамы. При этой мысли у Милли что-то ёкнуло внутри, и по щеке покатилась слезинка, а рука сжала ключик, висевший у неё на шее.

Заскрипел люк в потолке, и сверху спрыгнул младший брат Милли. Сотню раз говорила она ему, чтобы он не лазил между вагонами, когда поезд движется, но восьмилетний сорванец и не думал слушаться.

Милли быстро смахнула слёзы. Ей нужно быть сильной ради брата.

— Джо, ты же знаешь, что нельзя перелезать из вагона в вагон на ходу… — начала было она.

— Кроме как в случае крайней необходимости, — закончил за неё Джо. — Но это и есть такой случай! Угадай, что, угадай, угадай! — Джо плюхнулся на деревянную скамейку напротив. Копна его отросших волос задорно всколыхнулась, а на лице играла настолько широкая улыбка, что в вагоне как будто стало светлее. Как же приятно было видеть его таким счастливым!

— Что?

— Нам пришло письмо! От папы!

Милли почувствовала, как её сердце словно ухнуло вниз, а Джо всё продолжал тараторить, сыпля словами быстрее, чем стучали колёса поезда.

— Оно затесалось среди счетов мистера Медичи, которые он получил на предыдущей остановке, и вот только сейчас нашлось. — Светясь от счастья, Джо запустил руку в карман своей курточки и торжественно вытащил грязно-белый конверт.

Милли с трудом поборола желание сию же секунду выхватить конверт у него из рук. Джо картинно вручил его сестре, и она вытащила мятый листок бумаги. Вид широкого папиного почерка буквально согревал душу. Пока она читала, Джо продолжал беспрерывную болтовню.

— Он едет домой, Милли! Его отпустили из армии, наградили медалью и всё такое. Мистер Медичи уже послал ему телеграмму, чтобы он встретил нас в Джоплине.

Милли с улыбкой взглянула на Джо, и в глазах её блеснули слёзы.

— Он едет домой, — словно заворожённая, повторила она.

— Просто не могу дождаться, когда услышу его рассказы, — трещал Джо. — Я, конечно, понимаю, всего в письме не напишешь, письмо ведь может попасть в руки врага, но я уверен, что он настоящий герой! Эти немцы наверняка просто сразу шли сдаваться, когда он обрушивался на них на поле боя…

Но мысли Милли были уже где-то далеко, и весёлая болтовня Джо сливалась для неё в единый фоновый звук, такой же непрерывный, как мерное постукивание поезда. Она прижала письмо к груди, как будто могла прижать к себе папу через слова, написанные его рукой. Но совсем скоро она обнимет его по-настоящему! Осталось совсем немного. С ним всё станет лучше. Конечно, он не сможет вернуть маму — этого никто никогда не сможет, — но папа сильный и смелый, и всё остальное ему по плечу.

Больше не надо будет бояться. Он всё уладит. Он о них позаботится.