Путин и оппозиция. Когда они сразятся на равных - Сергей Кара-Мурза Страница 22

* * *

В заключение надо сказать и о таком связующем (или разделяющем) факторе, как школа. Это в современном мире важнейший механизм передачи новым поколениям того главного, что накопила культура народа, его представлений о мире и человеке, о добре и зле, а также навыков познания, мышления и объяснения. Все это вместе составляет центральную мировоззренческую матрицу, на которой люди собираются в народ. Разрушь эту матрицу (по чьей-то команде или по незнанию) и народ рассыпается, как куча песка.

Поэтому школа — один из самых консервативных институтов общества. Для народа и его культуры, как и для любого организма, защита его генетического аппарата одно из главных условий продолжения рода. Реформа школы — часть глобализации. Смысл ее — перестройка мира в интересах временно набравшего силу Запада, демонтаж и ослабление всех незападных культур. Понятно, что в любой культуре встает вопрос об ответе на этот исторический вызов, вопрос о том, как сохранить свой культурный генотип, сохранить свои народы.

Взглянем в историю. Добуржуазная школа, основанная на христианской традиции, вышедшая из монастыря, ставила задачей воспитание личности. Ее цель была — наставить на путь, дать ученику целостное представление о мире, о добре и зле. Эта школа была, как говорят, основана на университетской культуре и опиралась на систему дисциплин областей строгого знания, в совокупности дающих представление о Вселенной (универсуме) как целом.

В буржуазном западном обществе задачей школы стала фабрикация человеческой массы, которая заполняла, как рабочая сила, фабрики и конторы. Эта школа оторвалась от университета, передавала детям составленную из отрывочных знаний мозаичную культуру.

Но помимо этой школы на Западе сохранилась небольшая школа университетского типа для элиты. В ней воспитывались сильные личности хозяева. Школа Запада стала двойной, из двух коридоров. Такая школьная система воспроизводит классовое общество.

Русская школа, которую мы помним в облике советской школы, сложилась в результате исканий и споров конца XIX века. Тогда русская культура сопротивлялась импорту западного капитализма, она вырабатывала свой тип школы. Первый учительский съезд в 1918 г. утвердил главный выбор — единая общеобразовательная школа. Оба признака очень важны.

Двойная школа исходит из представления о двойном обществе — собственники и пролетарии. Это как две разные расы с разными типами культуры. Единая школа исходит из того, что есть единый народ, дети которого равны как дети одной семьи. В единой школе они и воспитываются как говорящие на языке одной культуры. Реформаторы с начала 90-х годов поставили задачу сломать этот принцип единой школы. Их цель — разделить единую школу на два коридора создать небольшую школу для элиты и большую для фабрикации массы.

Наша общеобразовательная школа, включая вечерние школы и ПТУ, строилась на базе университетской, а не мозаичной, культуры и всем давала целостный, дисциплинарный свод знаний. Советская школа вся была школой для элиты: все дети в этом смысле были кандидатами в элиту. Конечно, другие условия еще довольно сильно различались, сельская школа по ресурсам была беднее столичной, но тип образования и культуры для всех был единым. ПТУ и вечерние школы не были иным коридором. В них учились по тем же учебникам и тем же программам — по своему строению это было то же самое знание.

Советский корпус инженеров в большой мере создан из людей, прошедших через ПТУ и техникумы. Два Главных конструктора, два академика, руководители космической программы Королев и Глушко в юности окончили ПТУ. Юрий Гагарин окончил ремесленное училище. Программа единой школы позволяла всем детям освоить культурное ядро своего народа.

Что дала России единая общеобразовательная школа? Не только позволила совершить скачок в развитии, стать мощной независимой державой, собрать из городков и сел неиссякаемые ресурсы Королевых и Гагариных. Школа помогла соединить тело народа, сформировать тип личности, реализующей общую силу.

Сейчас эту школу хотят сломать, и тут уж каждый должен сделать свой выбор — помогать ее уничтожению или противодействовать ему. Раскол принципиальный, от выбора зависит единство или разделение народа.

Разделение и объединение

Уже на ранних стадиях развития человеческого общества возникла проблема размежевания людей общности на группы. Усложнялся набор необходимых функций, и общность становилась системой, возникала структура. Группы — структурные элементы общества. Они связаны друг с другом отношениями, но не сливаются в одну толпу, они различаются и сохраняют свои особенности. Без такого размежевания не было бы структуры, выполняющей функции, число и сложность которых увеличивались.

Непосредственно правящее сословие — дворянство — прилагало большие усилия, чтобы между собой говорить по-французски. Сильно различались права и обязанности, социальные статусы, образ жизни и культура. Были и тесные связи, и в норме структура работала. Возникали и конфликты — из-за нарушения институтов, принятых прав и обязанностей. Например, желанная реформа 1861 г. была так проведена, что противоречия между сословиями обострились вплоть до бунтов и восстаний. А попытка «раскрестьянить» общину, превратив сословие в классы (фермеры и пролетарии), довела до революции.

В Западной Европе народы, пройдя через войны, революции и Кавдинские ущелья капитализма, успокоились в классовом обществе: ядро — гражданское общество (Республика собственников), а вокруг пролетарии. Они получали свою долю добычи от грабежа колоний и вообще периферии. Такой общественный договор. А раньше в городах была система размежеваний и по цехам, и по гильдиям, и тем более по религии. Евреи даже получили право строить свой городок — гетто. Чем-то похожем стали китайские кварталы, Гарлем и подобные анклавы. Люди из этих гетто шли на работу, ныряли в общество, а после работы в своей катакомбе лелеяли свою идентичность. От них не требовали морально-политического единства.

Эта конструкция стабильна потому, что в современном буржуазном обществе сложились отношения органической солидарности — солидарности с группами «иных» (которым повезло доказать свою лояльность и пользу).

В России начала XX в. 85 % были крестьяне и 5 % рабочих, вышедших из деревни и бывших «родными» крестьянам. Эта масса была связана механической солидарностью — солидарностью со «своими». Малочисленные группы иных сословий сосуществовали. После революций и Гражданской войны численность «иных» сократилась (погибли, уехали в эмиграцию, «орабочились»). Возникло единство на основе механической солидарности, и даже группы «бывших» влились в общую массу — их квартиры стали коммунальными. Недовольные помалкивали, а массовая интеллигенция вышла из «низов» и не думала о размежевании, тем более накануне войны. В системе механической солидарности появились сгустки органической солидарности, но до середины 1950-х годов расколов не было. Первый вызов бросили «стиляги» — дети элиты. Но процесс размежевания замалчивали, хотя в литературе и кино тема была поставлена. Однако никакой доктрины развития органической солидарности в советском обществе не вырабатывалось. Понемногу стало нарастать недоброжелательное инакомыслие — сначала в элите, а затем в ответ «снизу». В перестройке номенклатура вызвала «огонь на себя» и возглавила «демократическую революцию».