Ксенофоб  - Игорь Шенгальц Страница 73

Я даже кричать не мог. Стоило лишь открыть рот, как ледяной воздух проникал внутрь, рвал губы, и все, что мне оставалось, – таращить глаза на стремительно приближающуюся землю.

– Уау! Мя! Ня-ня!

Смутные звуки доносились, кажется, справа. Я повернул голову. Крошка-фогель, сложив крылышки, летел параллельным курсом, а сказать точнее, падал камнем вниз рядом со мной, только в отличие от меня он не испытывал негативных эмоций, напротив, все его существо было переполнено восторгом и радостью жизни, маленькие глазенки еще более сузились от ветра, хищный ротик был чуть приоткрыт, показывая кончик ярко-алого языка. Люк наслаждался существованием. Он был совершенно счастлив.

«А можно чуть помедленней?» – отчетливо подумал я, адресуя мысль Люку.

Я почувствовал его внутреннее удивление. Мол, как это медленней, когда все счастье жизни заключено в скорости? Но он послушался, одним движением переместился мне за спину, вцепился когтями в куртку, и тут же неуправляемое падение превратилось в контролируемое планирование.

Маленький, размером с мой кулак, фогель держал меня вместе с креслом, совершенно не напрягаясь. Мы снижались, и я уже различал шпили собора вдалеке. Под нами был Фридрихсград, целый и невредимый, а в небе – ни следа от метеоритов.

Что-то беспокоило меня, какая-то мелочь, недоразумение.

Крошка-фогель наслаждался жизнью, разевая рот во всю ширь, словно хотел вобрать в себя все ветра мира. Я не знал более жизнерадостного и жизнелюбивого существа, чем новорожденный фогель.

Когда мы еще снизились и до крыш домов оставалось всего ничего, я наконец сообразил, в чем именно заключалась та самая странность, не дававшая мне покоя.

На самом деле странностей было сразу две. Во-первых, на дворе стояла поздняя осень, а от утренних сугробов и мороза не осталось и следа. А во-вторых, посольства исчезли.

За прошедший год я настолько привык к очертаниям энергокуполов, возвышавшихся над городом – разве что собор был выше, массивнее и внушительнее, – что не сразу и сообразил, когда они пропали.

Неужели иномиряне все же решили эвакуироваться и вернулись в свои миры, свернув посольства так же легко и быстро, как в свое время их поставили. И Валер с ними заодно?

Но ведь угрозы больше нет! Я уничтожил корабль доминаторов, прервал связь-управление снарядами и отвернул их от города. Почему же иномиряне решили бежать именно сейчас, когда все вроде бы наладилось…

И эта осень… разноцветные листья, покрывавшие мостовые, и нахмурившееся дождем небо…

В городе шли бои. Воздух разрывали выстрелы, где-то кричали люди. Все это очень сильно напоминало мне кое-что…

Мы уже неслись над одной из улочек, когда Люк разжал коготки. Я едва успел поджать ноги, рухнув на землю вместе с креслом, вылетел из него – ремни безопасности лопнули, и удачно приземлился в кучу листвы на тротуаре, ничего себе не повредив.

Пробегавший мимо мужик с винтовкой лишь восхищенно цокнул языком.

– С дирижабля упал, – пояснил я, поднимаясь на ноги. – А что случилось в городе?

– Революция! – туманно ответил мужик и скрылся в ближайшей подворотне.

На крошку-фогеля никто не обращал внимания, принимая его за обычную ворону, коих множество кружило вокруг. Сами же вороны фогеля сторонились и даже, как мне показалось, побаивались.

Люк приземлился мне на плечо, вцепившись когтями в куртку и мгновенно продрав ее до тела.

– Куда ты меня принес, птица ты инородная? – У меня возникли определенные подозрения, и я не решался их озвучить.

– Я не знаю, папа Бреннер, ты сам решил, куда тебе необходимо. Цапа-цок!

Фогель, как попугай на жердочке, переместился по моему плечу и ловким движением нырнул под куртку, быстро пригревшись у меня на груди.

Он сказал, это я все решил. Что ж! Пришло время взглянуть правде в глаза.

Я побежал вдоль улицы, затем переулками, выйдя на площадь Люттен Кляйн. Дальние подходы оказались защищены баррикадами. Кто-то во весь голос распевал революционный гимн, запрещенный в империи. Людей вокруг было много, и они никуда не спешили.

Еще недавно я встречался здесь с профессором Зоммером, а теперь все настолько изменилось вокруг, что я не узнавал тихую торговую площадь.

Я только сейчас обратил внимание, что стрелки часов на башне не бежали вперед, привычно отмеряя время, а замерли. Старинные астрономические часы перестали работать. Зоммер говорил что-то про часы, но что именно?..

– Уважаемый, что здесь происходит? – Я легонько придержал за рукав молодца, на голове которого красовался залихватский берет во франкском стиле.

– Революция у нас, господин хороший. Вы не местный, что ли?

– Только прибыл в город.

– Вовремя поспели! Сейчас самая потеха начнется! Народ устал ждать. Фронда вышла на улицы! Даешь власть человека! Ура!

– Ура!.. Ура!.. Ура!.. – откликнулись голоса вокруг. Впрочем, хор оказался не слишком слаженным.

Но меня волновал несколько иной вопрос:

– Кто сейчас император?

Фрондер осмотрел меня с ног до головы и весело присвистнул.

– Да вы и правда давненько на родине отсутствовали. Карл Александрович правит. Пока еще правит! Как оно сегодня пойдет – непонятно!..

Я отпустил его рукав. Карл Александрович, надо же, убитый год назад во время смуты, тут он был еще жив и здоров.

Теперь я точно мог сказать, куда попал с помощью фогеля. А точнее, в какое время. Осень прошлого года, день, когда история империи круто изменилась. В этот день многое произошло: покушение на императора, попытка революционного переворота, вторжение доминаторов… но главное, в этот день погибли Петра и Лиза. Самый черный день моей жизни.

И ведь я даже не смог их похоронить по-человечески. Вот что мучило меня, не давая покоя. Когда позже я пришел в тот злосчастный дом, там уже было пусто. Кто-то унес тела, и я, как ни старался, не смог отыскать концов.

Так вот для чего я здесь. Крошка-фогель уловил мое самое потаенное желание и каким-то чудом вернул меня в этот день. Вернул, чтобы я смог забрать тела своих жен – это все, чего я просил у судьбы.

Мне стоило огромного труда найти коляску. Извозчики не рисковали, предпочитая потерять заработок, нежели лишиться жизни. Но один смельчак все же отыскался и за тройную цену согласился отвезти меня по адресу.

О цели поездки я, разумеется, его не оповестил – иначе мне пришлось бы отвоевывать коляску силой, а я хотел немного собраться с мыслями, пока мы двигались к нужному кварталу.

Я был в этом доме всего три раза, но запомнил здесь каждый камень, каждую ступень. В моих кошмарах этот дом возникал постоянно, и я изучил его лучше, чем свой собственный дом.

Люк Птицын – крошка-фогель доверчиво дремал у меня на груди, притомившись.