Звездное наследие - Клиффорд Саймак Страница 64
Звездное наследие - Клиффорд Саймак читать онлайн бесплатно
— За этим я не обращусь, — твердо сказал Фрост, — Но если вам так лучше, то…
— Вы останетесь тут?
— Вряд ли, но что мне стоит сюда прийти.
— В трех кварталах от этого места библиотека, знаете? И скамейка у входа.
Фрост кивнул.
— Я буду ждать вас там дважды в неделю. По средам и пятницам, например. С девяти до десяти вечера.
— Нет, так часто слишком обременительно для вас. Сколько все это продлится? Полгода, год? Два года?
— Хорошо, полгода. Если за полгода вы не появитесь, я буду знать, что вы уже не придете.
— Ну что за глупости, — поморщился Фрост. — Не собираюсь я с вами встречаться. И пытаться не буду, к чему вас вовлекать. Даже полгода — чересчур много. Месяц — еще куда ни шло. Вообще, я собираюсь податься на юг. Не хочу, чтобы меня тут сцапали.
— Энн передала вам посылку, — сказал Чэпмэн, меняя тему разговора и давая тем самым понять, что его предложение остается в силе, — Там, за ящиком. Иголка, нитки, спички, ножницы, нож. Вам пригодится. Наверное, еще какая-нибудь еда.
— Скажите Энн, что я ей благодарен, — кивнул Фрост, — Но только пусть она не предпринимает ничего подобного впредь. Ничего больше не делайте для меня, и не пытайтесь.
— Я передам, — серьезно ответил Чэпмэн.
— И обязательно — благодарность. Но как вы согласились пойти меня разыскивать?
— А меня никто не уговаривал, — поморщился Чэпмэн, — Что я, дитя неразумное?! Но ответьте на один вопрос: что с вами произошло? Как это было? Вы говорили Энн, что вам, возможно, грозят неприятности. Но как вас могли осудить?
— Кому-то понадобилось…
— А больше вы ничего не скажете?
— Нет, не скажу. А то вы с Энн броситесь разбираться. Поймите, разобраться невозможно.
— Так что же, вы всем довольны и пальцем не пошевелите, чтобы…
— Не совсем так. Я собираюсь свести счеты с Эплтоном.
— Так, значит — Эплтон?
— А то кто же? Нет, вам в самом деле следует уйти отсюда — вот, я уже разговорился… Если останетесь, я вам выболтаю такое, чего вам лучше не знать.
— О’кей, — согласился Чэпмэн, — Раз вы так хотите, я ухожу. Жаль, мне не удалось убедить вас… — Он было повернулся, чтобы уйти, но остановился. — У меня есть револьвер. Если вы…
— Нет, — покачал головой Фрост, — Обойдусь. На тот свет я не спешу. Да и вам советую от него избавиться — к чему рисковать? Не дай бог, опять потащат в суд — за хранение.
— Мне это до лампочки, — хмыкнул Чэпмэн, — Что я теряю? Еще меньше, чем вы.
Он уже открывал дверь.
— Чэпмэн, — мягко произнес Фрост.
— Да?
— Спасибо, что пришли. Извините, я немного не в себе.
— Я понимаю, — вздохнул Чэпмэн.
Он вышел и закрыл за собой дверь. Фрост слышал, как Чэпмэн поднялся по лестнице, как вышел в переулок. Наконец его шаги стихли.
«Будет ли и через тысячу лет сирень пахнуть точно так же?» — размышляла Мона Кэмпбел. Перехватит ли дух у человека при виде луга, покрытого бледно-желтым ковром нарциссов? И останется ли вообще тогда место для сирени и нарциссов?
Она тихо раскачивалась в старом кресле-качалке, которое нашла на чердаке, снесла вниз, очистила от пыли и паутины — чтобы раскачиваться и глядеть в окно на чудо летних зеленых сумерек.
Скоро затеплятся светлячки, зарыдает козодой, от реки поднимется туман.
Она сидела, раскачивалась, и мягкое благословение летнего вечера нисходило на нее, и не было ничего важнее, чем просто сидеть, раскачиваться, глядеть в окно и видеть, как зеленые цвета темнеют, становятся сизыми, как чернеют тени и наступающая прохлада ночи стирает из памяти все, кроме ощущения дневной жары.
Вот и пришел час, — нашептывало ей сознание, изо всех сил старающееся напомнить о себе, — и надо прийти наконец к решению.
Но шепоток затих в сгущающейся темноте, думать не хотелось, хотелось просто сидеть, растворяясь в тишине.
Фантазии, подумала Мона, все это только фантазии. Потому что в такой час, в сумерках, дышащих обновленной влажной землей, мысли могут быть лишь плодом воображения. Потому что все — и светляки, и сумерки, и запахи — все говорит о цикличности, о жизни и смерти, об этих составных частях космического начала и конца.
Это надо запомнить надолго, сохранить в себе на те века, которые открылись перед человечеством — не перед всем родом, но перед каждым его представителем. Но она знала, что все забудет, ведь о таком думаешь не в молодости. Эти мысли — удел пожилых, безвкусно одетых людей, похожих на нее, слишком долго занимавшихся странными вещами. Зачем, например, ей — женщине — математика? Ей хватило бы и арифметики, чтобы вести семейный бюджет. А на что еще дается женщине жизнь?!
И почему она, Мона Кэмпбел, должна в одиночку искать ответ, дать который способен только Бог — если он существует?
Если бы только знать, каким станет мир через тысячу лет — не в бытовых проявлениях, это не важно, это внешнее, но как изменится сам человек? Что будет с миром, когда все человечество станет вечно молодым? Придет ли мудрость, когда не станет ни морщинистых лиц, ни седых волос? Не уничтожат ли ее неувядающая плоть и неутомимая мускулатура? А доброта, терпение, раздумья — они оставят человека? Сможет ли тогда человек сидеть в кресле-качалке, глядеть, как опускается вечер, и находить удовлетворение в приходе темноты?
Не окажется ли обманом вечная молодость? Не постигнет ли человечество вечная пустота, раздражение от бесконечности дней, разочарование в вечности? Что останется в человеке после десятитысячного бракосочетания, после миллиардного тыквенного пирога, после стотысячной весны с ее сиренью и нарциссами?
Что нужно человеку больше, чем жизнь?
Обойдется ли он меньшим, чем смерть?
Она не могла ответить на эти вопросы, а ответить была должна — хотя бы себе, если уж не остальным.
Мона медленно раскачивалась, и мягкое чудо вечера постепенно вытесняло все мысли.
Внизу, в долине, зажатой между гор, затарахтел первый козодой.
Теперь, когда борода стала густой и закрывала татуировки, Фрост отваживался выходить на улицу еще до темноты.
Как только толпы на улицах рассеивались, он, нахлобучив на голову старую, заношенную шляпу, выходил на промысел. С наступлением сумерек город принадлежал ему. Лишь немногие попадались на пути, но и те куда-то очень спешили — будто существовал закон, обязывающий приличных людей сидеть в это время по домам. И они неслись сломя голову в свои клетушки в гигантских жилых башнях, возвышающихся над городом, словно монументы, воздвигнутые доисторическими тиранами. Фрост, наблюдая за прохожими из-под полей надвинутой на глаза шляпы, прекрасно их понимал — не так давно он и сам был таким же. В жизни есть два дела: торопиться заработать все, что только можешь, и торопиться домой, чтобы, не дай бог, не потратить лишнего по дороге.
Жалоба
Напишите нам, и мы в срочном порядке примем меры.
Comments