Москалёв. Новобранец космической пехоты - Игнат Коробань Страница 53

— Я тебя ненавижу! — с чувством проговорил Подцонов.

— Быть стукачом очень плохо, — подначил я, не обращая внимания на его слова. — Это разрушает дух товарищества. Вот, к примеру, в тебе этого духа совсем не осталось. Один только дух стукачества остался.

Сява молча смотрел на меня так, словно хотел взглядом прожечь во мне дыру.

— Хватит на меня пялиться, — сказал я. — Показывай, где тут у вас фляги. Ты же опытный.

Немного посопев, Подцонов молча пошёл в свинарник. Я двинулся следом.

Десяток грязных металлических ёмкостей, размером с небольшую бочку, с ручками по бокам и герметичной откидывающейся крышкой, стояли в дальнем деннике. Свиней в нём не держали, используя его в качестве склада. Тут были и газонокосилки, и различный ручной инструмент, и какие-то мешки, наполненные непонятно чем, составленные в ряд у стены, словом, всякий хлам, используемый в деятельности хозвзвода, которую я никак не мог назвать «служебной». Показав мне, где находятся фляги, Подцонов ушёл, а я, уцепившись руками за ручки, потащил две фляги к выходу.

Пока я их вытаскивал на улицу, Подцонов подогнал колёсную мототелегу, приводимую в движение двигателем внутреннего сгорания. Телега трещала, на манер древнего мотоцикла, и дымила. Увидев её, я присвистнул. Не на антигравах, а на колёсах. Сзади бортовой кузов, спереди два сиденья для водителя и пассажира. Раритет. Да, теперь я не удивлюсь, если увижу и гужевую повозку. Остановив мототелегу у входа в свинарник, он выключил двигатель и принялся помогать мне таскать фляги и грузить их в кузов телеги. Управившись с этим делом, он сел за руль и бросил мне:

— Садись, поехали.

Я уселся рядом. Подцонов завёл свой драндулет и мы, неторопясь, поползли в сторону столовой. Новобранцев увели на занятия и в полку было непривычно пусто.

В столовой мы выгрузили фляги и занесли их в подсобное помещение, где нас уже ждали точно такие же ёмкости, но наполненные помоями после завтрака. Весили они немало, поэтому каждую флягу мы переносили вдвоём. По возвращении на подсобку мы разлили содержимое фляг по корытам и свиньи с чавканьем и хрюканьем принялись уплетать эту бурду.

Чистка навоза, замена силоса, запаривание комбикорма, ещё одна поездка за помоями после обеда, чистка кормушек, уборка прилегающей территории, поездка за помоями после ужина и очередная кормёжка свиней. Словом, день был насыщенным. И теперь каждый мой день будет таким. Слава богу, недолго. Через неделю финальные учения, на которых будет проверено качество нашей подготовки, а затем распределение. Надо только вытерпеть.

За час до отбоя прапорщик построил нас и подвёл итог прошедшего дня:

— Так. Сегодня накосячили Халимов и Воронин. Они пойдут на уборку мусора. Остальные могут спать. Москалёв, твоё место будет в кандейке. Приказ командира.

На этом подведение итогов закончилось. Не дав команду «разойдись», прапорщик ушёл домой. Солдаты разбрелись кто куда, а я остался стоять столбом.

— Что, команды ждёшь? — насмешливо спросил Подцонов.

«Не армия, а колхоз», — в который раз подумал я, вздохнул и побрёл в кандейку, опустив голову. И заметил, что форма моя стала сильно похожа на форму других солдат хозвзвода. Неудивительно, когда имеешь дело с помоями и свиным навозом. Чертыхнувшись, я ускорил шаг. Надо успеть до отбоя.

Зайдя в кандейку, я увидел, что верхний матрац двухъярусной кровати не застелен. Стало быть, это мой. На матраце были стопкой сложены одеяло, две простыни, наволочка и подушка. Простыни и наволочка были ненамного чище моей формы. Да, надо было поторапливаться.

Следом за мной в кандейку вошёл Подцонов.

— Чего стоишь? Опять команды ждёшь? — толкнул он меня плечом. — Тут команды «отбой» не будет. Прапорщик ушёл, значит можно спать.

С этими словами он снял куртку, бросил её на стоящую рядом табуретку и завалился в кровать, надвинув на глаза форменную кепку. Я не стал отвечать. Вместо этого я собрал в охапку своё постельное бельё, достал из тумбочки кусок мыла и отправился к водокачке. Надо было постирать форму и бельё. До утра высохнуть успеет и то и другое, но спать сегодня придётся без белья.

Когда я весь мокрый и замёрзший вернулся в кандейку и стал развешивать на верёвке свои тряпки, Подцонов одним пальцем приподнял козырёк кепки, закрывавший его глаза, чтобы иметь возможность наблюдать за мной и присвистнул.

— Глянь-ка. Да ты у нас чистюля.

— А ты, я вижу, быстро в чухана превратился, — огрызнулся я.

— Это тебе не боевое подразделение, — снова разозлился Подцонов. — Это хозвзвод. Каждый день стирку устраивать тут некогда.

— Посмотрим, — проворчал я.

Неделю можно и постираться. Не грех было бы и пол в кандейке помыть, но раз уж у них тут чистота не в моде, обойдёмся только личной гигиеной. Не мыть же пол для этих нерях, если они сами для себя его не моют. Можно было бы, конечно, заставить Подцонова, сил для этого у меня бы хватило. Но он же на следующий день жаловаться побежит. А это очередные неприятности, которых на меня и так уже свалилось сверх меры. Бедный, бедный Игорюша.

Матрац был таким же засаленным, как и форма солдат хозвзвода. Ложиться на него без белья я побрезговал, поэтому прежде чем лечь, завернулся в одеяло. На подушку я положил свою кепку, вместо наволочки. Начав согреваться, я быстро уснул.

У человеческого организма есть свойство, замёрзнув, он начинает сливать воду. Поэтому спустя полчаса я проснулся по нужде. Поднявшись с кровати, я увидел, что Подцонова на месте нет, зато в самом свинарнике кто-то хихикает. Открыв дверь, я вышел в помещение со свиньями и почувствовал запах дыма. Хихикали в деннике, который использовался под склад. Я пошёл к нему. Внутри кто-то переговаривался в полголоса.

Я подошёл ближе и понял, почему Подцонов был не в кровати. Он и ещё несколько солдат хозвзвода сидели на мешках и курили коноплю. Увидев меня, один из солдат обрадовался:

— О! Новенький пришёл.

И скорчился от смеха. Его хохот дружно поддержали остальные. Не смеялся только Подцонов. Видимо он был накурен меньше других, потому, что пришёл позже. Ему пришлось ждать, пока я усну.

— Тебе чего тут надо? — недовольно буркнул он.

— Ничего. Я уже увидел всё, что хотел.

— Скажешь кому, мы тебя уроем, — предупредил Подцонов.

— Ничего ты не сделаешь, — спокойно ответил я. — Побоишься, что я тебя сдам.

— Ха! Ничего мне не будет! — усмехнулся стукач. — У меня всё схвачено. Можешь прямо сейчас бежать в военную полицию. Только неприятностей себе наживёшь.

Прекрасно. Вот теперь всё становилось на свои места.

— Комиссар завербовал тебя на употреблении конопли? — спросил я, заранее зная, что так оно и есть.

— Не твоё дело, — нагло улыбнулся Подцонов.

— Поэтому ты шпионил за мной. По его заданию.