Золотой Демон - Александр Бушков Страница 48

— Она не вещь. Не статуэтка какая, которую можно с рук на руки передать…

— А вот такие подробности вас беспокоить не должны, — вкрадчиво сказал Иван Матвеич. — Вы мне ее отдадите, а дальше уж моя забота…

Он встряхнул рукой, подняв ее высоко вверх, — и за ней потянулась выхваченная из воздуха полоса материи, красноватая с золотистым отливом. Иван Матвеич расправил ее, выложил на импровизированный стол — и поручик рассмотрел, что это платье с длинными рукавами, изготовленное из незнакомой поблескивающей ткани наподобие тончайшей парчи.

— Вот, возьмите, — деловито сказал Иван Матвеич. — Нужно мне, чтобы на красавице не осталось ни единой прежней ниточки, ни единого прежнего украшения. Пусть останется, как есть, наденет этот наряд и пожалует ко мне в возок. Где и продолжит путешествие в холе и заботе… Уяснили?

— Вы не с ума ли сошли? — спросил поручик. — Как я ей буду этакое предлагать?

— А вот возьмите и предложите, — безмятежно сказал Иван Матвеич. — Она у вас женщина разумная, с соображением. Вот и постарайтесь ей втолковать: либо она послушается, либо… — он жестко усмехнулся. — Либо не только она, но и все до одного навсегда на тракте останутся. В виде косточек, волками дочиста обгрызенных. Помните волков, что вам дорогу преграждали? Их вокруг тьма-тьмущая, позвать нетрудно, а наставления дать еще проще. Я, Аркадий Петрович, не шучу. Или так, или этак… Не настолько ж она эгоистка, чтобы этакую прорву людей, в том числе и вас, и себя обрекать на бесславную и скоропостижную кончину на зубах бессмысленного зверья… Ну не смотрите вы на меня так, мне это, можно сказать, жизненно необходимо, вот и вынужден проявить твердость… не могу я иначе, ясно вам?

У поручика едва не вырвались ядовитые фразы, основанные на увиденном во сне, но он вовремя прикусил язык. Не следовало показывать, что ему это известно, — были нешуточные подозрения, что последние сны не Иваном Матвеичем насланы, а явились по каким-то другим причинам. Не стал бы этот субъект сам рассказывать о крайне неприятных для него событиях прошлого, тут что-то другое…

— Да не переживайте вы так, — чуть ли не панибратски похлопал его по плечу Иван Матвеич. — Будьте выше этаких пошлостей. Будущее я вам обещаю грандиозное. У вас еще такие придворные красотки будут, что и сравнить нельзя. За все надо платить, любезный. Сами рассудите, что вам дороже: сказочное для вас нынешнего будущее или…

Кажется, он догадался, какую линию поведения следует избрать. Быть может, если затянуть дело, все и обойдется — не так уж далеко до Челябинска и осталось, а там еще неизвестно, как и обернется…

— Очень заманчивые у вас обещания, Иван Матвеич, — сказал он совершенно естественным тоном опытного купца, обсуждающего серьезную сделку. — Что греха таить, заманчивые… Однако, простите великодушно, пока что наблюдаются одни обещания. И не более того. Как оно повернется в будущем и осуществятся ли щедрые обещания, еще вилами на воде писано — а Лизу вам следует отдать уже сейчас…

— Опасаетесь — обману?

— Опасаюсь, — кивнул поручик, усилием воли изобразив самую циничную ухмылку.

Иван Матвеич развел руками:

— Так уж сложилось, что не могу я вам сейчас представить никаких убедительных доказательств. Откуда им взяться, если мы с вами не в Петербурге блистаем, а сидим в заснеженной глухомани… Не расписку же прикажете писать? Смех один… Так что, дорогой Аркадий Петрович, придется уж вам рискнуть и поверить мне на слово. Риск, как у вас говорят, благородное дело, — его взгляд был колючим и холодным. — Либо вы мне верите на слово, как благородный человек благородному человеку, либо… Волчишков вокруг немерено. Либо окажется ваша Лизанька под надежным покровительством и защитой, либо лежать ее косточкам на этом самом тракте. Что вас, откровенно говоря, уже не сможет огорчить, потому что и ваши собственные окажутся недалече… Вот вам и весь сказ. А вы уж думайте…

Поручик поднялся на ноги, едва не задевая макушкой крыши. Потянулся к дверце.

— Платье заберите, — вкрадчиво посоветовал Иван Матвеич. — Ах, не хотите… Дело ваше. Подумайте на досуге, взвесьте все, охолонувши. Только, я вас умоляю, не задерживайте с решением, потому что много времени я вам не дам…

Поручик выбрался из возка и от души грохнул дверцей. Заметил краем глаза, как крупная фигура проворно, не производя шума, отпрянула за возок. Обошел его. Там стоял Самолетов, прижав палец к губам, мотал головой в сторону. На цыпочках двинулся прочь, и поручик сердито направился следом.

— Подслушивали? — спросил он, когда они оказались на значительном отдалении.

— Был грех, — безмятежно ухмыльнулся Самолетов. — Мы ж не дворяне какие, нам не унизительно, да еще в такой вот ситуации… Вот что ему, значит, вынь да положь…

— Послушайте…

— Вы уж на меня-то не скальтесь, — сказал Самолетов веско. — Я-то тут при чем? Вообще, на мой непросвещенный взгляд не стоит сейчас эмоциям поддаваться. Нужно думать, как выкрутиться… Ситуация, грубо говоря, поганая. И в угрозы его я, знаете ли, верю…

— Я тоже, — тихо признался поручик.

— Что же ему так приспичило насчет Елизаветы Дмитриевны…

Поручик заговорил. Он пересказывал свой сон, стараясь отсечь ненужные подробности и оставить главное. Непохоже, что от собеседника можно ожидать помощи или дельного совета — но и держать это в себе он более не мог.

— Интересно… — тихо сказал Самолетов, — ах, как интересно… Вот, значит, как его повязали…

— Думаете, это было не наваждение?

— Может, и не наваждение, — сказал Самолетов, — а доподлинное прошлое. Уверенно судить не берусь, чересчур уж тонкая материя, диковинная донельзя… но почему бы и нет?

— Но Лиза… вернее, она на Лизу похожа как две капли…

— А вот это как раз, пожалуй что, и неудивительно, — сказал Самолетов. — Мы все не с неба упали, у каждого из нас вереница предков длиннющая… Рассуждая логически, и полторы тысячи назад, и две, и даже десять предки наши должны были обитать на этой земле… И чем там они занимались, с кем враждовали и как, мы и знать не можем… Обратили внимание, что наш чертов попутчик, получается, не так уж и всемогущ? Определенно не может, простите за прямоту, взять вашу супругу за шиворот и силком к себе увести. Иначе не заводил бы разговора… Уж не знаю почему, но не может…

— Зато волков свистнуть, у меня такое предчувствие, вполне может…

— Пожалуй, — серьезно сказал Самолетов. — Вот только угадать бы, что для него важнее: заполучить все же Лизавету Дмитриевну или, получив окончательный отпор, воскликнуть, как в пьесе: «Так не доставайся ж ты никому!» А угадать-то и не получается, поди тут угадай… Пойдемте к профессору. Расскажем о новостях…

— Не вижу я в этом никакого толку, — безнадежно махнул рукой поручик. — Сидит день-деньской, чертит свои стрелочки и закорючки…

— Пойдемте, — сказал Самолетов. — Я в глубине души тоже настроен скептически, но, пожалуй, это и есть наша единственная зыбкая надежда. Вы офицер, а я купец, у нас головы другими заботами заняты и к другим сложностям приучены. А господин профессор, что о нем ни думай, привык голову ломать именно что над научными загадками. Способен усмотреть то, что мы с вами и не приметим.