Мокрый мир - Дмитрий Костюкевич Страница 45

Маринк переписал историю. Министры были возмущены, но им пришлось заткнуться. Маринк укрепил свое герцогство документами суда. А законы, принятые Руа, признал ложными и злонамеренными. Маринк, чья родословная, как шептали на улице, велась от камердинера, сделал свою власть наглядной, а в качестве символа взял знак Гармонии. Он убеждал полисцев в легитимности своего правления с помощью красивой архитектуры, роскошного дворца и денег. А также шантажа, налогов и штрафов. Вгонял подданных в долги, навязывал залоговые обязательства – и предавать герцога становилось не по карману. Из всех членов Палаты министров самым влиятельным был стремительно возвысившийся Томас Дамбли, который применял статьи давно забытых законов, фабриковал обвинения. Подданные герцога были напуганы и возмущены.

Но ветвь Руа не оборвалась. Чудом спасся брат Генриха – бежал на южные острова, и вскоре оттуда донеслись отголоски нового заговора. Маринк разгромил повстанцев в Янтарной заводи, но беглый граф опять скрылся и собирал новую армию.

Обо всем этом Нэй когда-то шептался с Презренным Элфи Настом, четырнадцатым колдуном. Они обсуждали шаткость трона, будущее Полиса. Крамольные разговоры… Наст поднял мятеж и сгорел на костре. А Нэй вышел сухим из Реки. Он вынес урок. Запретил себе даже в мыслях критиковать Маринка.

– Речные бои северян, – сказал герцог, успокоившись. – Последний год Алтон грезил участием в этой смертельной глупости.

Глава Полиса не мог переварить подобное транжирство – в плане потери плавучих средств, а не человеческих ресурсов.

Нэй молчал.

– Вы знаете, что я отменил турниры при дворе. Из-за Алтона. Он едва не лишился глаза.

– Я помню, – сказал Нэй.

Наконечник турнирной пики имеет три зубца, она не может глубоко вонзиться в тело, но если попадет в лицо…

– Но эти баталии на Соленой реке, эта дикость… Алтон вбил себе в голову, что должен принять в ней участие.

«Так вот в чем дело».

Герцог подался вперед. Холодные глаза смотрели прямо на Нэя, копались в нутре.

– Алтон сбежал. Мне доложили, где он прячется, но… я не хочу так, силой. Станет только хуже. Отцы и дети, вы понимаете… Георг! Вы должны поговорить с ним, он доверяет вам… когда-то доверял и восхищался.

– Я попробую.

– Вы сделаете это. А если будет необходимо, примените магию. Алтон не должен попасть на этот турнир. Отвечаете головой!

Герцог допил вино и швырнул бокал на пол. Затем придвинулся к столу, взял перо и макнул в чернильницу.

– Я напишу адрес, где его найти…

Возвращаясь в Южную башню, Нэй думал о том, что скажет маркизу, как будет его убеждать. «Отцы и дети, вы понимаете…» Откуда ему знать, у него никогда не было детей, во всяком случае тех, о которых он слышал. Ему следует подготовиться, возможно, попросить у Литы совета. Завтра, он наведается к маркизу завтра.

Мимо тянулись дома с длинными галереями. Балконы, на которых полулежала пушистая знать с размалеванными лицами. Где-то играл клавесин. Сухой Город готовился к празднованию Дня Творца.

Назавтра Нэй не нашел Алтона по указанному адресу, сопляк ускользнул, а потом…

* * *

Вода заливала трюм через проломленные доски обшивки. Плотник с помощником пытались заделать пробоину.

«Где он?» – спросил Нэй у Вийона. Он не понимал, зачем дух привел его сюда.

Прямо перед тобой.

По щиколотку в воде Нэй добрался до молодого человека, который возился с грубо сколоченным ящиком, и развернул к себе.

– Алтон, – сказал он, глядя на шрам над правой бровью.

– Кто вы? Не мешайте!

Нэй оборвал нить заклятия анонимности. Он был удивлен: меньше всего ожидал найти маркиза за подобным занятием. Помощник плотника, надо же! Нэй был уверен, что маркиз будет рваться в бой, к орудиям.

– Георг… – узнал маркиз. – Что вы здесь делаете?

– Пришел за тобой.

– Отец? Я никуда…

– Это не обсуждается, – отрезал Нэй. – Не вынуждай меня…

– Вы не посмеете. – Лицо Алтона дрогнуло; лицо, приятное для взора даже сейчас, в усталости боя. За два года он еще больше окреп, превратился в рослого мускулистого парня, закаленного долгими часами упражнений.

– Посмею. Ты знаешь.

«У меня нет выбора».

Плотник перекрикивал шум настырной воды. Алтон обернулся, потом снова посмотрел на Нэя.

– Хорошо. Я пойду с вами. Если…

– Никаких условий.

– Если поможете заделать дыру.

– Идет.

Нэй помог маркизу простелить дно ящика войлоком и уложить мешки с паклей, пропитанной суриковой шпаклевкой. Плотник спилил зазубренные края сломанных досок, и они надвинули ящик на пробоину. Алтон передал Нэю брусок, сам взял такой же – один конец приставил к ящику, а противоположный упер в переборку. Нэй последовал его примеру. Плотник подбил упоры деревянными клиньями.

– Спасибо, – выдохнул маркиз. Нашел взглядом Вийона, улыбнулся: – Привет, Ви!

Нэй схватил маркиза за рукав.

– За мной!

Мокрые до нитки, они выбрались на главную палубу.

В густом дыму невозможно было понять, как развивается бой. Понимали ли это капитаны, их помощники? Канониры и матросы лихорадочно работали у пушек – превратились в механических кукол – и почти не откликались на команды. Закон речного боя: прекратить огонь гораздо сложнее, чем открыть. В пространстве палубы звенело эхо десятка выстрелов.

Нэй задрал голову и увидел на стеньгах гирлянду флагов, синих, красных, желтых, клетчатых, полосатых, с крестами и кругами. Суда передавали зашифрованное послание от флагмана по всей колонне. Эскадра затеяла какой-то маневр.

– И что? Просто убежим? – прокричал маркиз в ухо Нэя.

– Это не мой бой! И не твой!

– Я не хочу быть трусом!

– Трусы не лежат на чужих кладбищах!

«И не ввязываются в смертельные глупости», – здесь Нэй был согласен с герцогом.

Он накинул на себя и маркиза кокон невидимости и поднялся на шкафут. Судно разворачивалось носом к противнику. Капитан кричал в рупор помощникам и мичманам:

– Пройдем сквозь строй! Разорвем и сокрушим продольным огнем! Выбьем флагмана!

Нэй мысленно связался с гондольерами.

– Приготовить книппеля! Огонь с двух бортов по команде! Идем в бреши!

И тут что-то произошло. Фрегат дернулся, будто наткнулся на невидимую стену. Поднятые паруса были полны ветра, но судно остановилось.

От внезапной тишины заложило уши.

– Мертвая вода, – сказал Алтон. Его глаза расширились.