Медаль за город Вашингтон - Александр Михайловский Страница 39

– Да, Нина Викторовна, – кивнул Бережной. – А то засиделся он без дела, все достает меня, просится отправить его туда, где погорячее.

– Ну хорошо, я не против, – согласилась Антонова. – Думаю, что он не подведет.

– Кроме того, с ним будет группа спецов – связистов, подрывников, снайперов, а также военврачей. Я лично отберу их и проинструктирую.

– А какова моя роль в этом деле? – поинтересовался Пушкин.

– Александр Александрович, – Бережной внимательно посмотрел на генерала, – вам придется взаимодействовать с отрядом Турчанинова. Поэтому нам бы хотелось, чтобы вы прослушали краткий курс истории партизанских действий в тылу врага. Вам фамилия Ковпак не знакома?

– Это, видимо, какой-то малоросс? – ответил Пушкин.

– О нем вам расскажут, и вы оцените всю гениальность этого человека. Полагаю, что вам будет очень интересно о нем узнать.

19 (7) августа 1878 года. Ферма Смита у города Лорел, Мэриленд

Первый лейтенант Уильям Льюис, командир Аннаполисского отряда ополчения

– Папа, Джонсон передает – у них наблюдается около взвода синих. В атаку не идут, судя по всему, ждут подкрепления.

– Цветные?

– Цветные.

Я сплюнул от злости. Именно там мы собирались уходить, но обложили нас со всех сторон. И везде, судя по всему, 71-й Цветной полк. Боевые качества их, конечно, не на высоте, но их как минимум батальон, а еще постоянно подтягиваются свежие силы. Были бы они белые, я бы хоть приказал нашим женщинам и детям уходить к ним; они хотя бы остались в живых, да и в изнасилованиях белые замечены не были. А вот цветные…

Сам Эзра Джонсон, кстати, тоже был из 71-го полка. Еще тогда, в бою у Миллерсвилла, он с двумя дюжинами таких же, как и он, черных перешел на нашу сторону, и именно это дало нам возможность не только уйти из окружения, но еще и уничтожить не менее полусотни врагов. С тех пор его ребята сражались весьма достойно, потеряв половину личного состава; не так давно к нам перебежало еще около двадцати негров, которых я приписал к Цветной роте, во главе которой поставил Джонсона.

Помню, как после битвы у Миллерсвилла я спросил Эзру:

– Почему ты ушел к нам?

– Видите ли, масса… Наша рота заняла чью-то ферму, и началось такое… А у меня у самого две маленьких дочери в Анакостии ^[25]. И когда Годвин – он тоже был сержантом – стал насиловать девочку лет восьми, мы, не сговариваясь, открыли огонь. А потом у нас была одна дорога – к вам. Тем более что с белыми у меня никакой ссоры нет – моего отца освободил старый мистер Смит задолго до моего рождения, он же позаботился о том, чтобы я не только научился читать и писать, но и приобрёл профессию – стал железнодорожным механиком. Мне не по пути с убийцами и насильниками, и моим людям тоже, я за каждого могу ручаться головой.

Я не пожалел о том, что Эзра присоединился к нам. У всех его ребят был опыт индейских войн, так что пороху понюхать они успели. И когда цветные солдаты видели, что за нас сражаются и негры, многие добровольно принимали такое же решение. Вот только тех, других, было намного больше – да и белых частей… Я не раз пытался уговорить женщин, детей и стариков уйти к ним, дюжины две согласились, но большинство – включая подругу моего Томми – остались с нами. Дети – даже десятилетние – и старики, а также многие женщины после многочисленных просьб с их стороны получили оружие, другие готовили еду, лечили раненых, а также поддерживали, как могли, тех, кого мы находили на фермах и в деревнях, кто потерял близких, кто перенес надругательства или был избит или даже искалечен.

Я говорил им, что единственная наша надежда – присоединиться к армии Северного Мэриленда, действовавшей к северо-западу от Вашингтона, и неизвестно, сможем ли мы прорваться в те края. Но, кроме тех двух дюжин, уйти не согласился никто. Конечно, наше продвижение было намного более медленным, но оставить их я не мог.

Большинство наших людей до того ни разу не воевали, а некоторые и оружия в руках не держали, даже охотничьего. Но трофейных боеприпасов у нас хватало, и мы, как могли, обучали новобранцев основам военного дела. Держались они стойко, а после ряда побед боевой дух был весьма высоким. Наш отряд, численностью едва ли с роту, разрастался, и вскоре превратился в неполный батальон, но за последние два дня мы потеряли более трети личного состава. И раненых мы бросить не могли – один раз я приказал оставить нескольких наиболее тяжелых на одной из ферм, а потом наши разведчики обнаружили, что всех их не просто убили – нелюди распяли их, прибив к забору фермы, который, в отличие от остальных строений, они не подожгли.

Ферма Смита находилась к юго-западу от Лорела. Именно там вырос Эзра Джонсон, но именно он советовал нам обойти ферму стороной – она располагалась слишком близко к Вашингтону и тем более к Лорелу, который 71-й полк превратил в свою базу. Но я не послушал, решив, что расположение фермы весьма удачное и там есть смысл устроить последний привал перед Гейтерсбургом, за которым начиналась территория, контролируемая армией Северного Мэриленда. Увы, Эзра был прав – а моя самоуверенность вот-вот стоит жизни не только мне и моему приемному сыну, не только другим нашим товарищам, не только женщинам и детям, но в первую очередь Эзре и его людям. Двоих наших черных товарищей, которые попали в плен к солдатам 71-го полка, мы нашли повешенными, причем перед смертью их долго истязали. Вряд ли они отнесутся более деликатно к другим своим бывшим сослуживцам.

Ну что ж, подумал я, помирать, так достойно – но все-таки надо будет попробовать прорваться на участке Джонсона. По моему приказу вторая рота осталась с ранеными и гражданскими, а первая – под моим командованием – пошла на высоту, удерживаемую Эзрой. Но увы, мой черный друг был прав – на том участке нам противостояли уже две полнокровные роты, а за ними я, посмотрев в трофейную подзорную трубу, увидел готовившуюся к стрельбе батарею. Артиллеристы были, понятно, белыми, но вряд ли они смогут – или захотят – оградить наших людей от зверств.

Мы побежали вперед. Неожиданно в тылу врага послышалась ружейная стрельба, а затем артиллерия дала залп не по нам, а по расположению черных. После второго залпа, одновременно с нашими и не нашими ружейными залпами, те побросали оружие и встали на колени. А еще через пятнадцать минут я подошел к офицеру с самодельными нашивками капитана.

– Первый лейтенант Уильям Льюис, командующий отрядом Аннаполисского ополчения, к вашим услугам, сэр.

– Капитан армии Северного Мэриленда Александр Смолл, командир Второго батальона. Какие у вас будут пожелания?

– Присоединиться к вам. И просьба позаботиться о наших раненых. И, если можно, гражданских.

– Позаботимся. И – добро пожаловать!

19 (7) августа 1878 года. Вашингтон

Роберт Мак-Нейл, агент разведки Югороссии

Это произошло сразу после убийства президента Хейса. Мы сидели в небольшой пивной в Джорджтауне, и мой кузен Колин сказал мне: