Большая игра - Борис Сапожников Страница 38

– Я так понимаю, что на этом молодом человеке надо подогнать только что купленный костюм, – произнес Шмуэль. – Нет ничего проще. Хотя, конечно, стоило бы сразу обратиться ко мне. Я бы пошил куда лучше, и уж точно подгонка бы не понадобилась.

– Мне слишком дорого время, – ответил я. – И подберите Дорчжи костюм для арены, что-нибудь в монгольском стиле.

– Для какого бойца? – оживился, почуяв реальную выгоду, куда большую, чем от простой подгонки готового платья, Шмуэль.

– Рукопашного.

– Стало быть, правую руку оставляем открытой. Или молодой человек левша?

– Правша, – тут же ответил Дорчжи.

– Отлично, – потер руки Шмуэль. – Мальчики, – обернулся он к сыновьям, – проводите молодого человека в примерочную. Мне нужны его мерки, и как можно скорее. Когда закончите с ними – пускай поглядит на нашу коллекцию костюмов для рукопашных бойцов.

– Я составлю компанию Дорчжи, – заявил я.

– Ну конечно-конечно, ваше сиятельство, – заулыбался Шмуэль, – как я могу отказать вам.

В общем, у Шмуэля мы провели куда больше времени, чем в магазине готового платья. В итоге Дорчжи подогнали его цивильный костюм и подобрали тот, в котором он будет драться на арене. Последний меня не слишком устраивал, потому что состоял только из широких штанов, подпоясанных кушаком, и мягких сапог, оставляя торс Дорчжи открытым. Однако это стало своеобразным компромиссом. То, что нравилось мне, никак не устраивало молодого монгола, а с его мнением мне приходилось считаться – ведь в конце концов драться-то в этом костюме ему, а не мне. Самому же Дорчжи не нравилось ничего из предложенного сыновьями старого Шмуэля.

– Я привык драться почти без одежды, – говорил Дорчжи. – Борцовский костюм у нас почти не стесняет движений, не то что это.

– У тебя на родине, наверное, вовсе голышом дерутся, – усмехнулся я.

– Так лучше всего, – на полном серьезе ответил Дорчжи, – раны легче обрабатывать, и в них с одежды не попадает грязь. С голым торсом драться у нас вполне нормально.

Мне удалось настоять на свободных шароварах, вроде тех, о которых Гоголь писал, что они шириной во все Черное море, и мягких сапогах. Даже от нательной рубашки Дорчжи отказался наотрез.

Пока мы ехали на трамвае в оружейную мастерскую подбирать Дорчжи стальную руку, он спросил у меня, отчего Шмуэль живет так скромно – почти в нищете, хотя явно преуспевает.

– Евреи, видимо, не добрались до твоих краев, – ответил я, – и, что такое погром, ты тоже не знаешь. – Дорчжи отрицательно покачал головой. – А вот в Москове значение этого слова отлично известно. Евреев не любят по многим причинам и считают, что они живут лучше за счет остальных. Ну а если душа справедливости требует, то русский человек идет громить евреев, и власти этому не то чтобы потворствуют, но мер против погромщиков не предпринимают. Так уж повелось на Руси, что во всем всегда виноваты евреи и немцы. Но немцев сейчас бить опасно. Их достаточно среди военных и чиновников, так что можно получить серьезный отпор. С евреями все проще. Они сильно поражены в правах, и единственной защитой их остается показная бедность. Зачем грабить того, у кого ничего нет?

В оружейной мастерской мы провозились ничуть не меньше, чем у старого Шмуэля. Стальная рука – это не сабля и даже не арбалет, это устройство куда сложнее и индивидуальней. Это в Древнем Риме гладиаторам достаточно было защитить левую руку бронзовым доспехом, начинающимся на плече и закрывающим пальцы, – современному рукопашному бойцу требуется куда более хитрая конструкция. Она состоит из ременной «упряжи», которая крепится на спине, и собственно стальной руки. Но вариантов этой самой руки есть множество – все зависит не только от длины рук и ширины плеч игрока, но и от стиля его боя. А потому первым делом в мастерской Дорчжи отвели на задний двор и попросили отработать несколько ударов по деревянному манекену. Он обернулся на меня, прося разрешения, и я кивнул. Про себя же подумал, что стоит напомнить парню: он уже не ученик и разрешений ему уже никаких не требуется.

Оружейник глядел на быстрые выпады и удары, которыми Дорчжи осыпал манекен, и, наконец, сделал ему знак остановиться.

– Полностью стальная рука вашему бойцу без надобности, – заявил он, – и никаких встроенных паровых молотов. Все это будет для него только обузой. Он силен, но в первую очередь быстр, и именно это его качество следует укрепить сталью.

Мне оставалось только кивнуть. Я видел, как дерется Дорчжи с Поддубным. Видел, как молодому монголу мешает стандартная стальная рука – она слишком тяжела для него, сковывает быстрые движения, портит технику.

Мастер-оружейник погладил лысину и кивнул нам обоим, чтобы возвращались внутрь. Покопавшись недолго среди обширных запасов, он вынес несколько легких образцов стальных рук. После Дорчжи снова вышел на задний двор и теперь обрабатывал манекен уже будучи вооруженным. Мы остановили выбор на конструкции максимально облегченной – от плеча до локтя она была сделана из прочной кожи, укрепленной в нескольких местах металлом, но больше декоративно, под локтем скрывался механизм, компенсирующий отдачу от ударов, болты его были видны и снаружи. А ниже локтя конструкция была полностью стальной – несколько гибких сочленений, также служивших не только для усиления удара, но и для компенсации отдачи, заканчивались мощным литым кулаком, не имеющим никаких анатомических подробностей. С внешней стороны конструкция защищена стальными пластинами с золотой гравировкой по краю – знаком мастера, сделавшего ее.

Оружейник подогнал кожаную «упряжь» по торсу Дорчжи, и тот на проверку сделал еще несколько быстрых ударов. Конечно, далеко от идеала, но к конструкции парню надо привыкнуть, а на это уйдет не одна тренировка и не один пресловутый седьмой пот.

Траты на экипировку Дорчжи были весьма существенны, но все же не пробили существенной дыры в бюджете моей команды. Тем более что дорогу до Бухары оплачивали мои наниматели. Вечером в гостиницу прибыл курьер с подорожной, выправленной для капитана команды и четверых игроков, согласно которой нам разрешено было пересечь южную границу империи, а также отдельно указывалось, что все наши передвижения и проживание в гостиницах и на постоялых дворах будут оплачиваться за казенный кошт. Для этого мне было разрешено выдавать расписки, но не более определенной суммы за один раз.

– Живем, – усмехнулся Корень, когда я пересказал ему суть врученной подорожной. – Давненько нас так славно не снаряжали в поход.

– Потом ведь все равно за каждую копейку спросят, – пожал плечами Армас.

– Это если будет с кого спрашивать, – с неистребимым оптимизмом заявил Корень. – В Бухаре драки такие, что легко можем все в землю лечь, и тогда уже никто с нас ничего не спросит.

Тот же курьер привез билеты на поезд до Нижнего Новгорода – железную дорогу туда проложили только в этом году и вроде бы собирались продлевать, строя грандиозную Индо-Волжскую железнодорожную ветку, которая свяжет Россию чуть ли не с Афганистаном. Быть может, именно по этой причине и налаживали отношения с Бухарским эмиратом – ведь его земель эта дорога уж никак не минует.