Дочь леса - Элеонора Девильпуа Страница 35

Большую часть двух декад, миновавших со дня ее возвращения, Арка провела, приводя в порядок хижину, уже давно нуждавшуюся в ремонте. Она заменила трухлявые ступеньки лестницы, покрыла стены известью, отшлифовала доски помоста и покрыла их олифой, выкорчевала синий плющ, побеги которого потихоньку сбрасывали с крыши солому, и починила ржавый шкив. До сих пор Арка никогда не питала особой любви к физическому труду, а теперь с удивлением обнаружила, что ей нравится работать руками. Дела отвлекали ее от мыслей о Ластианаксе, Карапузе, Пентесилее, Стериксе и Касике, а также обо всех людях и воспоминаниях, которые она оставила позади. С утра до вечера девочка орудовала молотком, пилила, красила, привинчивала. Она почти не отходила от дома, разве что выносила ночной горшок, таскала воду и забирала доски у амазонки-столяра, отвечавшей за их участок леса. Еще Арке казалось, что у нее на лбу прилеплен ярлык «ГИПЕРБОРЕЙСКАЯ УЧЕНИЦА», хотя с каждым днем это ощущение ослабевало.

За две декады она подновила все, что только можно было подновить в дереве-хижине. Лишь заколоченная комната избежала ремонта. Несмотря на жгучее желание взяться за это помещение, пребывающее в плачевном состоянии, Арка боялась осквернить это место, очевидно, ставшее чем-то вроде святилища. Несколько раз она спрашивала у Темис, кто жил в этой комнате, но амазонка всякий раз молчала как рыба.

Ночами девочка ворочалась в гамаке, вяло отмахиваясь от комаров, вгрызавшихся в каждый сантиметр ее кожи, и сгорала от желания восстановить эту комнату. Постепенно это стало для нее навязчивой идеей. После долгих колебаний Арка все-таки поддалась искушению. Однажды девочка дождалась, когда старая воительница уйдет выкапывать корни элафор, потом оторвала доски от дверного косяка и начала сгребать в кучу гнилые листья, устилающие пол. Комната напоминала ей ее собственную детскую, уничтоженную пожаром. Помимо деревянной лошадки, она обнаружила нацарапанные на стенах изображения животных, ожерелье из перьев какаду, похожее на то, что она когда-то сделала для Широн, и даже коробочку с сокровищами, вроде той, что была когда-то у нее. В коробочке лежали сброшенная во время линьки кожа тигровой змеи, кусочек янтаря, найденный на берегу Термодона, и четыре молочных зуба. Все эти предметы ясно указывали на то, что когда-то здесь жил ребенок, возможно, юная амазонка-ученица вроде самой Арки.

Увлекшись игрой в бабки ^[6], найденные в старом горшочке, девочка не услышала, как ближе к вечеру вернулась Темис. Старая амазонка застала Арку сидящей на полу в центре перевернутой вверх дном комнаты. Увидев выражение лица Темис, девочка поняла, что совершила огромную ошибку. Кости выпали у нее из рук и дождем посыпались к ее ногам.

– Что ты тут делаешь? – глухо проговорила амазонка.

– Подумала, что нужно отремонтировать весь дом…

– Я не разрешала тебе всюду совать свой нос!

Голос Темис, обычно низкий и скрипучий, сорвался на пронзительный визг. У нее дрожали ноздри, от гнева она сделалась мертвенно-бледной, оглядывая оскверненную комнату.

– Я тебя приютила, а ты… ты… Вон отсюда! – рявкнула она, хватая девочку за плечо и толкая к выходу.

Арка вырвалась и на четвереньках отползла от амазонки.

– Кто здесь жил? – воскликнула она и поднялась на ноги, твердо вознамерившись получить ответ.

– Убирайся! Прочь!

Амазонка снова попыталась схватить девочку и выдворить из комнаты. Несмотря на возраст, она была довольно проворной. Арка увернулась, отпрыгнула в другой угол комнаты и схватила деревянную лошадку.

– Что за ученица здесь жила?

Она выставила перед собой фигурку, сунув ее под нос наступавшей на нее Темис.

– Ваша дочь?

Этот вопрос мгновенно погасил гнев амазонки. Плечи старухи поникли, затуманенные катарактой глаза впились в игрушку. Она словно забыла про Арку, а та наблюдала за Темис, напрягшись, как натянутая тетива лука.

– Я вырезала эту лошадку, – пробормотала Темис. – Это была любимая игрушка…

Она медленно протянула руку, забрала у Арки лошадку и погладила по неровно оструганным бокам своими заскорузлыми пальцами.

– Я относилась к этому ребенку как к собственному, но это была не моя дочь.

– А чья же тогда? – требовательно спросила Арка.

Амазонка резким жестом вложила деревянную фигурку в руки девочки.

– Убери все это на место и приходи на террасу, – распорядилась она прежним скрипучим голосом. – Здесь слишком много воспоминаний, я не могу мыслить здраво.

* * *

По своему обыкновению Темис не торопилась откровенничать. Она вручила Арке мешок с бобами и велела их почистить, а сама принялась чистить корни элафор. Они сидели и молча готовили ужин. Арку снедало любопытство, но девочка знала, что, если она опять совершит ту же ошибку и первая полезет с расспросами, Темис может вообще ничего не рассказать про маленькую комнату. Когда их миски опустели, старая амазонка достала трубку. Дым разогнал комаров, уже зудевших над террасой. Наконец Темис начала свой рассказ:

– До того как появилась ты, у Широн был ребенок.

Арка поперхнулась от изумления. Ей никогда не приходило в голову, что в молодости Широн могла стать матерью. В памяти девочки Широн осталась одинокой амазонкой, поэтому она испытала потрясение, представив, как ее опекунша держит на руках младенца. Арку охватила нелепая ревность. Оказывается, у Широн когда-то был родной ребенок, а она, Арка, стала всего лишь воспитанницей.

– Это был мальчик, – уточнила Темис. – Когда Широн его потеряла, то впала в глубокое уныние. Я пыталась ее расшевелить, но безуспешно.

Она постучала трубкой по перилам террасы, чтобы избавиться от излишков пепла. Арка вдруг вспомнила вопрос, который Понерия задала на первом уроке тайнографии: «Что амазонки делают с мальчиками?» Девочка открыла было рот, дабы спросить об этом Темис, но та продолжала: