Первый судья Лабиринта - Алексей Кирсанов Страница 34

Проснулся я поздно: сквозь полупрозрачные шторы жарило солнце. Отец был на работе, мама гремела на кухне кастрюлями. Я давно уже забыл, что значит жить с родителями, три раза в день питаться и просто оставлять носки в ванной. А сейчас ощущение того, что я дома, окутало, словно «теплый клетчатый плед». Надо же, совсем кстати вспомнилось название этой тверской рок-группы…

Я сел на кровати. Желтые обои с продольными полосами, иконки над столом, старый трехстворчатый шкаф, еще бабушкин, вторая кровать у противоположной стены, стул, ковер на полу. Все как всегда.

Быстро поднявшись, напялил одежду и вышел в соседнюю комнату. Телевизор, диван, сервант, книжный шкаф, круглый стол посередине, два кресла, древняя, как я, люстра из пластмассовых квадратиков, кругом картинки, сувенирчики, фотографии… А на подоконнике — аквариум. Совсем маленький. Но это все равно странно: с тех пор как еще в детстве у меня подохли последние рыбки, мы никогда больше их не держали. Чего это вдруг родителям вздумалось? Я подошел рассмотреть рыб поближе. Вон попугайчики, у самого дна. Остальных и названий-то не помню.

— Стасик, сыночек, выспался? — Мама выглянула из кухни. Она совсем не изменилась. Как прежде, худенькая и улыбчивая, седых волос совсем не видно. Все так же носит дома футболки и длинные юбки. По-прежнему ходит на свои религиозные сборища. Отец тоже не изменился, работает электриком на том же заводе. Всю дорогу до дома я старательно таращился в окно маршрутки, стараясь понять: не произошло ли и здесь каких-то глобальных изменений. Но так как бываю в Твери редко и не очень-то мотаюсь по улицам, ни один жилой дом, банк, магазин, сквер или фонтан подозрений не вызвали. Что-то было и раньше. Чего-то я прежде не видел, но не факт, что это выросло за один час.

— Да, мамуль! — Я чмокнул ее в щеку. — А чего это вы аквариум завели?

— Здрасьте! — Мать засмеялась. — Давно ты у нас не был! Это все тот же, сынок. Который Кирюша в прошлый раз делал. Пойдем, я тебя покормлю!

Она повела меня на кухню, усадила за покрытый красивой клеенчатой скатертью стол и давай уставлять его разносолами…

Все хорошо. Но рыбы Кирилла никогда не интересовали. И носа он сюда не показывал лет эдак… три, с тех пор как умерла бабушка.

Мать произнесла молитву, я, как всегда, внутренне скривился. Ну не верю я. Ни баптистам, ни евангелистам, ни «свидетелям», ни адвентистам седьмого дня.

Я долго ел, много всякого разного выслушивал, в основном про то, какие мы с Кириллом неблагодарные и невнимательные дети — ну, в общем, так оно и есть, не слишком часто мы и звоним-то, а уж приехать… И рассказывал про нашу с Кириллом жизнь — по большей части выдумывал, потому что ничего реально интересного с нами не происходило, за исключением, конечно, последних происшествий, но не мог же я посвящать в это родных! Мало ли чем оно еще обернется. Впрочем, о девушке брата я упомянул вполне правдиво. К моему удивлению, мать была в курсе.

Вскоре пришел отец. Успев уже изрядно принять «по случаю приезда сына», он был, как всегда в таких случаях, очень разговорчивым и пустился в рассуждения по привычному, годами протоптанному пути: цены, политика, погода, здоровье, моя личная жизнь. С каждым новым пунктом я кивал, отмечая про себя, что не так уж все-таки существенно изменился мир. Подумаешь, аквариум… Мать никак не отреагировала на состояние отца — видимо, привыкла. А раньше всегда расстраивалась… Она лишь подливала ему супа.

— Кирюха — молодец! Девку давно пора завести было! — кивая самому себе, заметил отец, расправляясь с обедом.

«Личная жизнь брата, сейчас и меня сосчитают», — приготовился я.

— Ты-то что думаешь? — не замедлил ждать себя вопрос.

— Ну, пап, ну что…

Ну нет у меня никого! Ну вот такой я лох. Ну не смог.

— К жене возвращаться думаешь, я спрашиваю? — Он вдарил кулаком по столу. — И как там наша маленькая?

Я перестал жевать и вылупился на него. А вот этот номер еще не показывали в нашей программе…

— Маленькая? — переспросил я.

— Ты хоть заходишь к ребенку? — как-то очень жалобно спросила мать. — Привез бы ее! Небось и фотографии нет…

Я просто не знал, куда деваться. Внутри все сжалось и какой-то ледяной тяжестью давило на сердце. Или сердце не там, выше? Фотография? Ребенка? Моего? Я ушел от жены? Я?! От какой?!