Шоу безликих - Хейли Баркер Страница 32

На следующее утро, как только мы садимся в машину, чтобы отправиться в школу, я сердито спрашиваю Фрэнсиса:

— Почему ты сказал им?

Его глаза округляются от насмешливого удивления.

— Сказал им что? О чем ты?

— Обо мне и Прие.

Его лицо растягивается в глупой, самодовольной ухмылке. Он безмерно доволен.

— Бен, она всего лишь старая служанка. Отброс. Разве стоит так из-за нее заводиться?

— Почему? — спрашиваю я снова. — Что ты получил от этого?

Мой брат пожимает плечами.

— Мне она не нравилась, вот почему. Я же не слепой. Я и раньше замечал, как она исподтишка насмехалась над нами. Я помню ее кривые усмешки. Она никогда не стеснялась с презрением смотреть на меня.

— Это потому, что ты относился к ней как к грязи!

— Она и была грязной. Она разносила грязь по всему дому. Я рад, что она ушла.

Я даже не могу смотреть на него. Какой же он подлый. Мерзкий маленький хорек.

Время тянется очень медленно. Я сижу в машине, делая вид, что не замечаю Фрэнсиса, как и вчера.

Спокойно отдыхаю во время перемены, игнорируя Фрэнсиса, как и вчера. А вот я на уроке современной истории ненавижу учителя и игнорирую Фрэнсиса, как и вчера.

Роулинсон, как обычно, бубнит о неполноценности Отбросов. Я с отвращением смотрю на его нос картошкой и бусинки глаз за стеклами очков. На его сальные волосы, зачесанные так, чтобы скрыть блестящую лысину.

Думайте сами, сказала Прия.

Разум подсказывает мне, что невозможно, чтобы он в биологическом отношении превосходил ее. Хошико.

Я больше не могу этого выносить. Я чувствую, как паника сотрясает меня изнутри. Мне хочется что-то разбить.

Я оборачиваюсь и смотрю на Стэнли — он, как всегда, не сводит с меня глаз. Я осматриваю стены и всевидящие камеры наблюдения со сверкающим глазком объектива. Я чувствую, что задыхаюсь.

Дергаю рукой, и, конечно же, линза на ближайшей камере сразу расширяется, фокусируясь на резком движении.

Раздается звонок, возвещая о конце урока, и все встают из-за парт. Обед — моя любимая часть дня. Есть немного времени, чтобы побродить по школьному двору. В течение целого часа я могу быть свободен, если, конечно, не обращать внимание на охранников, выстроившихся вдоль забора и наблюдающих за каждым моим движением.

Но сегодня я не могу этого сделать, не могу притворяться, что меня не сопровождают постоянно. Это не похоже на защиту; мне кажется, это удушение свободой. Мне нужно скрыться.

Отодвигаю стул и направляюсь к двери, игнорируя Алекса и остальных. Я быстро иду по коридору, но уже слышу шаги Стэнли за спиной. Я оборачиваюсь и смотрю на него.

— Я пойду в туалет. Ты не возражаешь?

Стэнли кивает. Он не виноват, что ему приходится следить за мной. Я не думаю, что и ему нравится постоянно таскаться следом. Я пытаюсь изобразить улыбку.

— Извини, Стэнли. Сегодня мне все немного надоело. Я знаю, что это не твоя вина.

Он снова кивает.

— Все в порядке, сэр.

Я захожу в туалет. На самом деле мне не нужно, но, полагаю, теперь я должен побывать там. Внутри пусто, и я запираю за собой дверь кабинки.

Я вижу черные ботинки Стэнли, который ждет снаружи. Дверь между нами — максимальный уровень уединенности, который мне доступен. Это единственное место в школе, где за мной никто не наблюдает.

Я поднимаю голову. Над туалетом есть открытое окно. Слабое осеннее солнце рассеивает серое утро, и его лучи просачиваются в кабинку. Голубое небо манит меня.

Это маленькое окно, но я смог бы протиснуться в него, если бы захотел. Я смог бы отправиться в трущобы и поискать там Прию.

Впрочем, нет, это глупая и бессмысленная затея. Я сам давно убедил себя в том, что трущобы — это мрачное, опасное место, где мне вонзят в горло нож через несколько секунд после моего появления. Я мог бы пойти в цирк. Возможно, мне удалось бы найти Хошико, узнать, все ли с ней в порядке.

Стэнли за дверью тактично кашляет. Я смотрю на часы. Обеденный перерыв длится час, после чего у меня еще два часа работы в библиотеке. Уроков у меня сегодня больше нет. Водитель заедет за мной в три. Фрэнсис допоздна задержится в шахматном клубе. И если Стэнли промолчит, то никто не заметит, что я пару часов где-то отсутствовал.

Я открываю рюкзак, вырываю страницу из тетради по истории и торопливо пишу: «Извини. Не хочу, чтобы у тебя были проблемы. Никому не сообщай. Вернусь назад к трем часам, клянусь». Я подчеркиваю последнее слово несколько раз и оставляю записку на полу, прежде чем встать ногами на унитаз. Рюкзак летит в окно, я вылезаю наружу сам и спрыгиваю вниз. С этого момента я в бегах.