Ночная смена. Крепость живых - Николай Берг Страница 32

Самое главное сейчас – это решить, кто будет главным. Без единоначалия кончится все плохо. А тут есть кому письками мериться. К тому же бедламу с зомби всего вторые сутки пошли – мышление на новые жизненные реалии так быстро не перекроишь, да и психологию профессиональную сразу не переделаешь. Для музейщиков что из Артиллерийского, что из заповедника музейные экспонаты – это святое! Корова неприкосновенная! Ну правда, Артиллерийский в этом плане проще – оттуда, помнится, при обороне Ленинграда передали десятки артсистем, кучу средств связи и даже стрелкового оружия для ополченцев (нехолощеное оно было, что ли?). А сотрудники стали инструкторами, они и обучали, как этим пользоваться. Читал, было дело.

А вот заповедник никак не может смириться с занятием музея-тюрьмы под «казарму», как выразился импозантный седовласый мэтр. Видно, что он потрясен до глубины души. Шумная перебранка – увы! – имеет место. Роль матроса Железняка [14]берет на себя один из мужиков в куртке МЧС.

– Уважаемые господа, граждане, товарищи, кому как нравится! Сейчас у нас каждая секунда на вес золота, потому предлагаю дискуссию свернуть. Выживем – подискутируем. Если будем дискутировать сейчас, – не выживем! За это ручаюсь. Прошу тишины!

– Да кто вы такой, чтоб тут распоряжаться! – Это не выдерживает полная женщина. – Я требую, чтобы милиция навела тут порядок! Территория музея-заповедника находится под юрисдикцией дирекции! Поэтому вы обязаны выполнять то, что велит дирекция, а не заниматься тут самоуправством!

– У дирекции странные представления о происходящем, – громко заявляет Михайлов.

Это подливает масла в огонь.

– Это у вас странные представления о том, как вести себя в музее, солдафон неотесанный, – подпрыгивает седовласый мэтр. – Ценнейшие экспонаты экспозиции отданы под общежитие какое-то! Это… это неописуемо! Вы за это ответите!

– Вы у себя распоряжайтесь! Мы же не лезем в ваши дела, сидите клепайте свои колечки-цепочки безвкусные! – Это какая-то деваха за мэтром вякает.

– Это у вас безвкусие, достаточно глянуть, как вы вырядились! – режет правду-матку весьма неброско, но очень стильно и очень, по-моему, дорого одетая дама с весьма грамотным макияжем.

Ну это вообще какой-то театр абсурда!

Неожиданно на меня снисходит святой дух. Я дергаю за рукав Валентину Ивановну:

– Уши прикройте!

Она непонимающе смотрит на меня, но ушки прикрывает.

Придвигаюсь ближе к спорщикам и, набрав воздуха в грудь, ору изо всей силы что-то вроде:

– Йиэх!

Эффект сильный. На меня смотрят все, причем только Николаич с Михайловым ухмыляются, остальные, видимо, предполагают, что я свихнулся.

– Это я хотел вам всем напомнить, что вообще-то в городе катастрофа и мы очень скоро столкнемся с нею вплотную. При этом у нас на все про все полста вооруженных людей, полное отсутствие организации и куча неорганизованных штатских, которых надо кормить да и сортирами обеспечить, иначе завтра тут будет все засрано, а послезавтра у нас тут будет дизентерия… А скоро набежит еще больше публики. При этом никто на воротах не проверяет прибывающих на предмет инфицированности. Значит, вполне может забежать инфицированный и здесь перекинуться. Устраивать разборки в духе коммунальной кухни сейчас просто преступно!

– А вам слова никто не давал! – ехидно замечает седовласый. – Если вы думаете, что ваш вопль дает вам право…

– Для того чтобы вывезти четырех уцелевших детей из мертвого детсада, мне пришлось упокоить трех мертвых детей. Так вот, чтобы спасти этих четырех детей от глупой гибели, я вполне могу упокоить одного пустомельного осла. Либо мы ведем собрание конструктивно, либо вы сейчас выйдете в окно, например. Вас по роже били? Ну когда-нибудь?

Импозантный бледнеет. Похоже, как истинный интеллектуал, он никогда не получал в харю. За него вступается деваха, требующая вмешательства милиционера – того, с «кедром».

Тот мнется, и вместо него слово вставляет сухонький старичок в штатском пиджаке, но с очень серьезным набором орденских планок. Я плохо знаю ленточки, но, по-моему, две из них Красная Звезда и вот та – серенькая – «За отвагу».

– Вынужден согласиться с молодым человеком. Мне надоел этот балаган. Поэтому предлагаю сейчас выслушать представителя МЧС, потом обещанные медицинские выводы и решать, что делать дальше. Предлагаю выбрать председателя собрания – полковника Овчинникова, а вас, барышня, попрошу вести протокол собрания. Когда мы тут обустроимся и нам ничто не будет угрожать, мы с удовольствием послушаем диспут о культуре и духовности между вашим коллективом и монетчиками.

– Что вы себе позволяете? – щетинится полная дама.

– Позволяю себе напомнить вам, мадам, что чем дольше вы ведете пустопорожнюю болтовню, тем ближе к нам подбирается смерть. В том числе и ваша. – Старичок лязгает металлом в голосе, как танк на развороте. Старая школа!

– Против предложенной моей кандидатуры есть возражения? – Сидевший рядом со старичком полковник в форме встает.

– Разумеется, есть! – вспыхивает полная дама.

– Значит, единогласно, как говорил в такой же ситуации Остап Бендер, – невозмутимо отвечает полковник, ставший председателем. – Прошу, товарищ из МЧС, вкратце что можно сказать об эпидемии?

Эмчеэсовец сухо докладывает, что началось все с Москвы 19 марта. Причина оживания умерших не ясна, но вал покатился страшный – уже сейчас известно, что то же самое происходит в Европе и США. По ряду данных, это пандемия. Укус зомби заразен и смертелен. Остановить зомби можно только разрушением головного мозга. Еще отметил, что заражение идет в геометрической прогрессии. Прогнозы самые паршивые. Хотя, судя по всему, бороться и с этой напастью можно. В Кронштадте флотские стабилизировали обстановку.

Далее полкан дает слово Валентине. Она озвучивает свои результаты. Забавно видеть, что в общем-то достаточно простая работа вызывает удивление – часть присутствующих рты раскрыла, второй эмчеэсовец сомневается, что такой объем работы можно выполнить за сутки, полная дама фыркает в том духе, что заниматься вивисекцией глубоко безнравственно. Ее Валентина игнорирует, а эмчеэсовца спрашивает:

– Вы кто по специальности?

– Водитель судна на воздушной подушке «Хивус», – удивляется тот.

– Вы можете довести свое судно до Кронштадта?

– Разумеется.

– А я не смогу, я не умею водить. И ваше умение выполнить такой объем работы удивляет меня так же, как вас – объем моей.