Монополия на чудеса - Владислав Силин Страница 32

Девчонка-регистраторша зарылась в бумаги, не видя ничего вокруг. Вахтер наш, дядя Леня, как-то научил меня тайному знаку, которому повинуются любые вахтеры и регистраторы – те, что принадлежат гильдии. Я кашлянул, дернул себя за мочку уха и особым образом прищелкнул языком.

Девчонка посмотрела на меня с недоумением. Господи, ну и деревня!

– Подстаканник Силы уже найден, – сообщил я со значением. – Остался последний квест.

Это подействовало. В глазах девчонки всколыхнулась паника:

– Вы… что?.. Простите, ради бога!.. Я задумалась.

– Так-то лучше. Почему на знак не реагируете?

Личико регистраторши пошло алыми пятнами:

– Я еще маленькая! Я пока не все выучила. А вы, наверное, – она сделала восторженную паузу, – вы магистр?!

– Вроде того… Мне нужно к Светлане Литницкой.

– Литницкой, Литницкой… – регистраторша наморщила лоб, припоминая. – Психической этой?!

Ага! Светка уже и здесь приобрела репутацию.

– Точно. Где она?

– Идите в девятый корпус. В первой палате.

– Девятый – это реанимация? – на всякий случай поинтересовался я.

– Какое там! Идите, сами увидите!

Девятый оказался травматологическим. Помятый медбрат с разными глазами не хотел меня пускать, но когда я сказал к кому, сдался. Я вошел в первую палату.

Ну, и где наша героиня?

Светка сидела на кровати, обняв колени, нахохленная, как воробей. Руки, ноги на месте. Голова незабинтованная, глаза сияют, щеки румяные.

Ф-фух. Живая!

Дзайана только пискнула, когда я с энтузиазмом заключил ее в объятия. Кажется, у нее захрустели ребра, но в травматологическом все равно, сколько переломов лечить.

– Ну, рассказывай! Кому перешла дорогу?

– Да ты что?! Я просто упала!

– Сильно?

– Пустяки. Связки порваны и бедро разворочено. – Она откинула полу халатика, гордо демонстрируя перебинтованную ногу. – Только уже прошло все.

– Чармишь! Рваные связки – это на пару месяцев.

– Ага. Только у нас, ночных фурий, все не как у людей. – Света потянулась к пакету: – Это мне?! Ты садись на кровать, не стой. Я по тебе ужасно соскучилась.

Поселили ее замечательно: однокомнатный люкс с видом на заросший пруд, телевизор, холодильник и кондиционер. На таких условиях и я денек-другой поваляться не прочь.

Узница тем временем потрошила «малый больничный набор».

– Ага. Так. Сок. Шоколадка. Блин, ты бы еще конфет принес!

– Лопай, фурия! В следующий раз торт приволоку. Почему не позвонила?

– Так мобильник в брызги! Ой, Игорек, я же не рассказала! Я с дерева навернулась. Метров тридцать летела, думала, диспел будет. Вот Ивароха уговорила SMS-ку скинуть. Ты его видел, наверное, у входа бугай стоит.

– Это Иварох? Примечательный парень!

Я уселся на кровать рядом со Светой и блаженно вытянул ноги. Лапки мои бедные, набегались сегодня…

– Так тебя толкнули? Смажили? – деловито поинтересовался я. – Кто?

– Не «смажили», а «колданули», – поправила она. И помрачнела: – Нет, это я сама такая дура. Слушай, Игорек… Можно деликатный вопрос?

– Давай.

– Ты когда-нибудь влюблялся?

Сама деликатность, мать моя титанида!.. Я задумался.

– Ну-у… – наконец сообщил я. – Был даже женат… на этой… Тонечке, Леночке… нет, Тонечке… еще платье фиолетовое… Знаешь, Свет, мой образ жизни мало кто может вынести. Дашка могла, но она манара. И с первого же дня сказала, что у нас ничего не получится.

– А ты согласился?

– Да я и не спорил особо. Дашка красавица, но мне вообще-то секретарша нужна, а не подружка.

– Да-а… А если бы настоящая любовь, как у Мастера с Маргаритой?

– В жизни я встречал трех Маргарит, и все страшенные дуры. Так ты влюбилась, солнце мое?

– Точно. – Дзайана тяжело вздохнула. – Познала тягости любви. Как глупая девчонка в раннюю пору юности.

Мне стоило больших трудов не хихикать.

– Он – рок-музыкант.

Так-так… Я не выдержал и отвернулся. Черствею с возрастом, зараза такая. У человека горе, а я…

– Ты не думай! – обозлилась дзайана. – Я не из тех, которые в знаменитых! Которые комнаты постерами обклеивают и вообще. Лешка – он не такой. У них своя группа. «Огни Иррукана», может, слышал?

В мире музыки мое развитие остановилось на Бутусове и Кашине. Из тяжелого рока слушаю «Nightwish» или «Rhapsody» – когда полы дома мою. Происходит это раз в неделю по отдохновениям. Причем именно это отдохновение я бессовестно пропустил.

– Ну вот, – продолжала Света. – У них был концерт три месяца назад, на попойке «Братьев урагана». – Видя мое озадаченное лицо, она пояснила: – Это которые рокеры. На мотоциклах.

– Так-так-так. – Мое воображение услужливо нарисовало образ инкуба: в черной куртке, с немытой гривой и подведенными углем глазами.

– Они рококо играют, – безжалостно развеяла мои фантазии дзайана. – Очень хорошие люди… И музыка хорошая. Меня послали на концерт написать репортаж. Ну, я и написала. А потом случайно с Лешкой на улице столкнулась… – Света вздохнула: – Слушай… почему, когда влюбляешься, все наперекосяк? Игорек, мне так стыдно!

Историю ее любви я мог бы рассказать и сам. По походке и по тому, как она носит рюкзачок. Пара встреч в кафешке, осторожные фразы, исполненные колкостей и желания выглядеть невероятно остроумной и начитанной. Ужас в глазах мальчишки. Что он мальчишка, я нисколько не сомневаюсь.

– …А сегодня смотрю, – продолжала моя трагичная Джульетта, – они там. «Все «Огни Иррукана». И Лешика дылда белобрысая лапает. Я подхожу, а у них разговор. И давалка эта: «Кот – совсем не экстрим! Со страховкой всякий может. А без страховки?» Ну, я и повелась.

– Погоди… Ты что – без пояса полезла на «Лесного кота»?

– На черную трассу. Она самая сложная.

– А тирольские спуски? Там же ролики нужны?

Я представил тирольский спуск – метров пятьдесят полета на ролике, над гостеприимно качающимися сосновыми лапами – и мне стало дурно.

– У меня брючный ремень хороший… был… – Она показала мне кожаные ошметки. – Я его вместо ролика…

– Да-а… Ну что ж, амазонка, тогда рассказывай, чем тебе дед Вениамин помешал.

– Кто?! Что?! – В глазах дзайаны вспыхнул мистический ужас.

– Вениамин Серафимович, дед твой. Глава рода Литницких. Да ты не бойся, не съем.