Хроники Максима Волгина - Игорь Вереснев Страница 30

– Вряд ли кому теперь будет польза от этих секретов. Но в любом случае до Инженера тебе не добраться. Хранители увезли его в лечебницу. Это далеко отсюда, зеленые еще два дня назад отрезали туда путь. И пискуны не работают. Мы не знаем, есть ли там кто живой. – Он качнул головой и вновь отвернулся. Больше говорить было не о чем…

В коридор Максим и Огница вышли одновременно. Едва зарос проем в стене за спиной, Максим обернулся к девушке:

– Мне нужно увидеть Инженера.

Девушка пренебрежительно смерила его взглядом.

– Хранитель выискался… Ты же слышал – туда не добраться. Да ты даже не знаешь, где эта лечебница находится!

– Положим, где находится, я знаю. И как туда добраться, представляю. У меня ведь мозгач в голове, не забывай. – Максим постучал себя пальцем по лбу.

Он, в самом деле, уже знал, где расположен рекреационный центр Задвери. Пониматель проснулся, ощутив привычную обстановку. Информация так и сыпалась в мозги, только успевай по сторонам глядеть. Точно как в Вирии!

Летатель подчинился, не артачась. Стоило «возжелать», и желто-палевый двухместный диванчик свалился с потолка, хотя Максим мог поклясться, что на потолке коридора его не было. Он плюхнулся на сиденье. Смерил взглядом девушку, старательно копируя ее пренебрежительную гримасу. Спросил:

– Летишь со мной или здесь останешься?

Огница чуть помедлила. Затем примостилась рядом.

– Раз отсюда не выбраться, то все равно, где умирать. Лишь бы достойно!

Вот умирать в планы Максима не входило. Но объяснять этого он не стал – времени нет. Каждая минута дорога! Он зажмурился на миг и… возжелал.

Ох и сильное получилось желание! Подгоняемый им летатель рванул так, что в ушах заложило, спиной в мягкую обивку вдавило. Промелькнула анфилада комнат, навстречу распахнулось зеленое небо, земля провалилась далеко-далеко вниз. Огница обреченно взвизгнула, вцепилась обеими руками в руку Максима. Потом и вовсе прижалась всем телом. «Тоже мне стрелок-радист!» – усмехнулся он. Но вслух ничего не сказал. Вместо этого, повинуясь неожиданному порыву, коснулся пальцами рыжих прядей, провел по ним. Волосы Огницы оказались жесткими и упрямыми.

Летать с такой скоростью прежде Максиму не доводилось. Но страшно не было. Диванчик словно прилип к спине и заднице. Он безропотно подчинялся каждому пожеланию. Оставалось придерживать Огницу, чтобы та не свалилась, и смотреть, что творится внизу.

До рекреации диванчик донес их за семь минут. То, что это именно рекреационный центр, Максим знал заранее. Но он все равно не поверил своим глазам. Вместо прекрасного здания с мраморной колоннадой вдоль всего фасада – груда развалин, закопченных, оплавленных, кое-где еще дымящихся. Сердце екнуло – опоздал! Здесь сражение закончено, и кто в нем победил, сомневаться не приходилось.

Но в следующую секунду Максим понял, что ошибся. В дальнем крыле здания что-то происходило, какие-то отблески, вспышки. Маленькие огненные шары то и дело летели к развалинам, вспухали беззвучными взрывами, заставляя разлетаться в пыль и щебень огромные каменные плиты. Уцелеть под таким обстрелом казалось немыслимым. Но раз стреляют, значит, пока есть в кого?!

Максим успел подумать о том, как бы подобраться поближе. И тут увидел: справа, над кромкой нависающей над долиной террасы, вспыхнула радуга. Радуга разворачивалась медленно-медленно, будто нехотя. Она была яркой, красивой и совсем не страшной. Радуга целилась прямо в их диванчик.

– Вниз!!!

Максим сам не понял, заорал ли это или только подумал. Летатель подчинился, но тоже медленно, нехотя. Однако Огницу отчего-то сорвало с сиденья, бросило вперед и вверх. Он едва успел вцепиться в ее руки, сжать пальцы, не давая чудовищной силе вырвать девушку. Та вытаращила глаза, открыла рот в беззвучном вопле. Но Максим смотрел не на нее – на радугу.

Медленно опускался летатель, и медленно разворачивалась радуга. И с каждым мгновением становилось все очевидней, что они встретятся. Не могут не встретиться!

– Быстрее!

Радуга коснулась развевающихся рыжих кудрей. Окрасила их в фиолетовый цвет – цвет своей нижней полосы. Коснулась и точно прилипла к ним. Летатель снижался, и радуга снижалась вместе с ним. Сначала кончики рыжих волос сделались фиолетовыми, затем – пряди до середины. Затем – почти до самых корней.

– Быстрее!

Радуга не добралась до головы девушки самую малость. Нет, она не отпустила летатель. Она погасла.

А в следующий миг Максима ударило снизу! Подбросило навстречу Огнице, не уклониться, не удержаться. Бац! Прямо лбом в лоб, так, что искры из глаз посыпались, и все вокруг потемнело. Разноцветные звезды закружились хороводом… Звезды, ночь… Как на Земле…

Максим помотал головой, отгоняя наваждение. Он стоял на четвереньках, упираясь ногами и руками в сочную, густую, изрядно помятую им же траву. Спуск – точнее, падение, – занял секунды три, не больше. Это лишь казалось, что все происходит медленно. Словно хронометр в голове сбился с ритма, но теперь снова защелкал с прежней скоростью.

Максим огляделся. Летатель рассыпался от удара, но обязанности свои выполнил до конца – защитил пассажиров. Приземлились они, можно сказать, удачно – на небольшую полянку среди густых зарослей сирени. Сирень, как всегда в Вирии – тьфу ты, в Задвери! – цвела. Белые, розовые, ну и сиреневые, естественно, соцветия наполняли воздух нежными ароматами. Как будто и не было войны вокруг!

Нет, война все же была. Метрах в трех от Максима, на самом краю поляны, лежала, скорчившись, обхватив голову руками, Огница и тихо скулила. Не поднимаясь с четверенек, он рванулся к ней.

– Огница, что? Ты ранена, да?

Девушка перестала кататься по земле, села. Кривясь от боли, посмотрела на него. Сказала укоризненно:

– Вот у тебя башка крепкая-то!

И убрала руки, демонстрируя вспухающую посреди лба огромную гулю. Максим потрогал собственную, ничуть не меньшую.

– А у тебя, думаешь, мягкая?

Огница фыркнула, вытирая рукавом слезы. Максим улыбнулся. И опомнился:

– Волосы! Твои волосы в радугу попали!

Он схватил ее пряди, испугавшись, что они сейчас же рассыплются серой трухой. Но волосы были рыжими и жесткими, как и прежде…

Приземлились они удачно еще и тем, что сиреневая аллея тянулась до самой колоннады, опоясывающей здание. До того, во что колоннада превратилась.

Мраморная, толстенная – метр в поперечнике – колонна рухнула прямо в кусты, сломав и подмяв их под себя.

– Сюда! – скомандовал Максим, едва заметив сквозь зелень ее белеющий обломанный торец.

Пригнувшись, они прошли вдоль колонны по открытому месту. А дальше, в нагромождениях обломков стен и гор щебня, в лабиринте развалин, можно было не бояться, что их заметят. Здесь перемешалось все: остатки мебели и аппаратуры; осколки разноцветного блестящего камня, похожего на пластик, и оплавленный, вздувшийся и покореженный пластик, некогда прозрачный, как стекло; застывшие лужи бело-желтой пены, вытекшей из лечителей; оборванные нити тончайших трубок; тряпки, прежний вид и назначение которых нельзя было угадать. Недоставало одного – трупов.