Стигма ворона 3 - Ник Гернар Страница 22

В полдень они нашли останки человека. Верней, скелет в обрывках истлевшей одежды. Рядом с ним лежал заржавевший меч.

— Удивительно, что кто-то забрался так далеко, — задумчиво отметил Дар.

Ларс фыркнул.

— А по-твоему, карту Иркаллы духи составляли? Вот такие вот парни ее и сделали.

— Все равно — странно. Он здесь, один…

— Не вижу ничего странного, — отозвался Эш, продолжив свой путь. — Меня сейчас больше запах настораживает. Чем это может так пахнуть?..

Ларс покачал головой.

— Да что вы оба о жизни-то знаете, дети? Это запах разлагающегося дракона.

— Чего?.. — проговорил Эш, и в его голосе отвращение смешалось с недоверием. — Какого еще дракона?.. И почему тогда он такой…соленый, а не тухлый?

Ларс захохотал в голос. Он смеялся несколько минут до слез, пока наконец не произнес сквозь последние всплески хохота:

— Да море это! Морем пахнет.

— Морем?.. — переспросил Дарий, нахмурившись. — Я много раз был на Степном море и ничего подобного не ощущал.

— Решил сравнить местные моря с лужами Внутреннего круга? — сощурился Ларс. — Я видел здесь только одно море, на твоей карте оно названо «Западным». Так вот у него волны были раза в два выше меня, и запах стоял точно такой же. Старшие объяснили мне, что это из-за растительности, которая в нем обитает — сопли такие зеленые. Пока в воде, похожи на елочки, а в руки возьмешь — как пряжа какая-то липкая и мерзкая на ощупь. Не знаю уж, насколько они правы были, потому что мне самому казалось что это сама вода так пахнет. Соленая до горечи, кстати…

К вечеру пейзаж стал скалистым. Все чаще то тут, то там попадались целые семейства валунов, из которых половина на проверку оказывались силками. Ветер стал резче и свежее, а облака гнуса, с которым все уже успели смириться, так и не появились ни вечером, ни ночью.

Когда Эш проснулся, чтобы сменить Дария на страже, то даже приятно удивился, что можно среди ночи дышать полной грудью, не рискуя втянуть себе в нос полчища мух.

Дар сидел у костра, ковыряя угли длинной палкой и бормоча себе под нос что-то вроде песенки.

Увидев, что приятель направляется к нему, он умолк, как при появлении чужого.

Эш присел рядом с ним у костра. Вытащив трубку и мешочек с курительной смесью, он втиснул в маленькую чашечку щепоть липких, крупно нарубленных листьев, и достал из костра уголек.

— Что, от пальца еще не научился? — со слабой улыбкой пошутил Дар.

— Даже пытаться не буду, — усмехнулся Эш. — А то не рассчитаю малость, и плакала моя трубка…

Он покосился на Дария и, выпустив струйку сизого дыма, спросил:

— Может, поговорим?

Тот пожал плечами.

— О чем?

— Ну, не знаю… — вздохнул Эш. — О чем-нибудь. О людоедах, например. Или о том, как ты носил стигму и для чего ездил на Степное море… Какое оно, кстати?

— Большое. Грязно-желтое. Берега почти не видно…

— Ты все еще злишься на меня из-за Дагана? — вдруг прямо в лоб спросил его Эш.

Дарий покачал головой.

— Зачем сейчас об этом?..

— Затем, что вот уже сколько дней прошло, а у меня ощущение, что ты все никак окончательно от него не съедешь. Знаешь, как удав — вроде здесь, а на самом деле хвост аж за дальние кусты тянется. И где он там — хрен его знает. А ты мне целым как-то больше нравился.

Дарий как-то странно взглянул на Эша. Потом с треском сломал палку, которую держал в руках, и швырнул в огонь. Облако искр вспыхнуло в темноте и тут же потухло.

— А ты сам-то, Эш? Ты сам-то весь здесь? Тебе из будущего принесли письмо, ты ходишь по каким-то собственным делам и пропадаешь на целый день — и при этом ты почти ничего не рассказываешь. Зато вон аж морщины на лбу нарисовались от мыслительных усилий. Так что ты уж сам как-нибудь определись сначала, поститься тебе надо или выпить.

Поднявшись, Дар отправился спать, оставив Эша наедине с костром.

— Поститься или выпить… — проговорил он, выдувая очередную струйку дыма.

Дарий был прав.

Эш действительно замкнулся в себе после того дурацкого письма. Все ему казалось, что нужно быть аккуратней и сдержанней в словах и поступках.

Чтобы не спровоцировать.

Не подставиться на ровном месте.

Чтобы иметь преимущество по сравнению с остальными.

Так Эш становился не просто самым сильным в группе, но и самым осведомленным. Это в его собственных глазах восполняло недостаток опыта и придавало ощущение главенства и собственной значимости.

Но вместе с тем и увеличивало дистанцию между ним и друзьями.

И все это началось потому, что в одном из своих спутников Эш подозревал возможного предателя.

А теперь письмо сожжено, Шеда мертва, и только Дарий и Ларс прикрывают ему спину.

Если Эш и может рассчитывать на чью-то помощь и совет, то только этих двоих.

Решение пришло мгновенно.

Он расскажет им все. Только про предателя промолчит — просто скажет, что не стал читать письмо из прошлого и сжег его.

И больше никаких секретов.

Набрав в грудь побольше воздуха, Эш вдруг гаркнул на всю сонную поляну:

— Эй, спящие! А ну-ка подъем, будем допивать можжевеловку из тайных запасов Ларса!..

Дарий удивленно поднял голову, крыс недовольно заворочался, бормоча что-то сквозь дремоту — и вдруг внезапно сел, уставившись осмысленным взглядом на Эша.

— Чего-чего допивать будем?.. — хриплым со сна голосом спросил он.

— Можжевеловку, которую ты под овес в мешке кладешь, — с хитрой усмешкой ответил Эш, вытаскивая кружки из сумы.

— Там — это не выпивка, а целебный бальзам на экстренный случай!

— Так вот он и наступил, твой экстренный случай, — проговорил Эш.

Дарий с понимающей усмешкой взглянул на приятеля. В отличие от Крыса он-то сразу понял, о чем идет речь.

А вот ничего не подозревающий Ларс, кряхтя, нехотя поднялся со своего плаща.

— А что стряслось-то? Пришло известие, что Аварра помер?..

Эш хотел было ляпнуть что-нибудь дурацкое в тон его вопросу, но в это мгновение услышал странный шелест за спиной.

Мгновенно насторожившись, он призывно вскинул руку, обращая внимание друзей на происходящее, и обернулся.

Из лесной темноты к костру приближалась темная фигура. Ее движения были пугающе неестественными и резкими, голова казалась наклоненной к одному плечу, грязная юбка с шелестом цеплялась за длинную траву.

Сначала Эш схватился за метательный нож, но уже спустя мгновение растерянно опустил руку.