Черный призрак - Владимир Лосев Страница 19

— Вот и замечательно. — Профессор встал из-за стола и занес опустевшую сковородку в дом, потом задумчиво посмотрел на солнце и проговорил: — Дождь, однако, будет во второй половине дня, сильный, но быстро пройдет…

— Не хуже, чем прогноз синоптиков, — одобрительно покивал я. — По телевизору милые барышни руками в воздухе водят, рисуя дожди и снега, а потом все оказывается враньем.

— В городе непогода ничего особенного не значит, всего лишь досадное неудобство, а здесь все иначе: в дождь можно, например, утонуть, потому что мелкие ручьи разливаются и превращаются в реки, в снег легко замерзнуть, потому что дорогу занесет, да и согреться будет негде, кроме как у костра. Можно многое было бы рассказать, но нам пора. Вы готовы?

— Готов. — Я забежал в избушку, схватил рюкзак, забросил его за плечи и выскочил обратно. — А вам ничего не нужно?

— Мне? — Сергей Сергеевич задумчиво оглядел себя. Он был одет в кирзовые сапоги, видавшие виды, сношенные и не раз подбитые. Штаны у него были солдатские, куртка — ватник — тоже, под ним виднелась рубашка. Не думаю, что летом так можно ходить. Жарко и душно. Но профессор, похоже, чувствовал себя в этом облачении прекрасно. — Пожалуй, надо взять топор. — Он выдернул его из полена и заткнул себе за пояс. — Нож у меня есть, в мешке соль, крупа, сахар, все остальное найдется в тайге.

Проводник взял небольшой рюкзак, тоже изрядно заношенный, и забросил за плечо.

— Да, следует самосад не забыть и взять немного эликсира на случай непогоды — больше ничего не нужно.

— Я вообще-то имел в виду какое-то оружие. Насколько мне известно, без ружья никто в лес не ходит.

— Если нападет крупный зверь, вроде того, что ночью к нам приходил, то ружье не поможет. Для такого зверя хорошо подходит топор. Наши предки с этим нехитрым инструментом ходили в очень долгие походы и прекрасно себя при этом чувствовали. Ружья тогда имели только богачи. Но если вы боитесь, то можете взять оружие.

— Я бы взял, да у меня нет.

— Тогда вопрос решен. У меня его тоже никогда не было, а живу в этих местах почти полсотни лет…

— Ваше дело. — Я потоптался, проверяя, как сидят на мне новые ботинки — вроде нормально. — Мое дело маленькое, как я понял, за мою безопасность отвечаете вы?

— Именно так, но при одном условии: вам придется, юноша, выполнять все, что скажу. И еще… чтобы не было вредных иллюзий, за свою безопасность каждый отвечает сам.

— То есть?

— Так создан мир. Нагими мы приходим в этот мир, нагими и уйдем. Наше тело принадлежит нам, как только мы его передоверяем другим, обязательно с ним происходит что-то неприятное.

— Никто вам мое тело не доверяет, договор телохранителя вы со мной не подписывали, — пробурчал я. — Мы говорили о безопасности. Я вырос в городе, а этих мест совсем не знаю. То, что для вас пустяк, для меня может быть смертельно опасным. Мне неизвестно, какие здесь водятся звери и как их обойти стороной.

— Об этом не беспокойтесь: подскажу, предостерегу, вовремя остановлю, но голову под лапу зверя, который на вас набросится, подставлять не стану. Будьте острожными сами, и тогда мне удастся помочь вам остаться в живых, это входит в условия контракта. Так что осторожность, осторожность и еще раз осторожность — лишней она здесь не бывает.

— Как-то неправильно…

— Зато честно. Никогда не замечали, что те люди, которые берут на себя ответственность за вашу безопасность, после того, как с вами что-то случается, только сокрушенно разводят руками и говорят, что вы сами во всем виноваты. Так вот, я такого не хочу. Вы мне нравитесь живым, юноша, но если будете лезть в каждую щель, то мне вас не спасти.

— Вы, похоже, и телевизор смотрите, хоть здесь нет электричества, — недовольно проворчал я. — Откуда информацию получаете?

— На кордоне все имеется, в том числе и то, что покажется вам экзотикой, только до него еще дойти надо. — Сергей Сергеевич зашагал к лесу. — Вперед, юноша, навстречу неприятностям!

— А навстречу приятностям можно?

— Увы, я убедился за свою долгую жизнь, что каждый шаг наш по этой земле лишь увеличивает скорбь, потому что всегда находим не то, встречаемся не с теми и оказываемся не там.

— Это точно, — вздохнул я. — А вы, значит, еще и философ?…

— Только в том смысле, который заложен изначально в это понятие. Люблю мудрость не только свою, но и чужую — чужую даже больше.

Профессор двигался бодро, энергично, в то время как мне каждый шаг давался с трудом — то ли день сегодня начался неудачно, то ли не отдохнул на жесткой скамье. Чувствовал себя прескверно. Утешало только то, что эти мучения для меня будут недолгими. Вот дойдем до этого непонятного кордона, возьму то, что нужно моему заказчику, и уеду тут же. А через пару дней забуду все, что видел. Билет на поезд есть, автобус каждый день, так что проблем не будет. И пусть они в этой деревне живут и пугают друг друга разными зверьми. Уеду и забуду!

А проводник мне попался странный, на профессора непохожий, скорее на некую помесь сельского интеллигента с лесником-егерем, у которого каждое слово несет якобы подспудную мудрость веков, но если вдуматься — то чушь несусветная!

Какая скорбь?! Нормальные люди в Москве сейчас только спать ложатся после ночного клуба, и ночью они не скорбями своими занимались, а развлечениями, питьем да сексом.

Оно, конечно, в деревне ничего хорошего не имеется, тут даже телевизора нет.

Остается только вздыхать да рассказывать каждому встречному-поперечному, как трудна жизнь и каждый шаг добавляет тебе скорби. Тем более тут еще и зверья разного много, которое так и мечтает тебя сожрать.

Я обернулся: за пригорком уже исчезала людьми забытая в лесу деревушка — три маленьких избушки, одна изрядно покосилась. Отсюда не видно было следов когтей на бревнах, но я знал, что они там есть. У меня снова мурашки страха побежали по коже.

Что тут делаю? Зачем мне это? Неужели адреналина не хватало? Или все гораздо проще: пришла беда — открывай ворота? Одна она не ходит, всегда с подружками.

Перед нами высился лес, мрачный, высокий, нехоженый. Огромные сосны цепляли своими верхушками голубое небо с белыми облаками. Кряжистые кедры протягивали по сторонам свои мощные лапы. Высокая лесная трава, покрытая росой, оплетала ноги. А над всем этим желтел диск солнца, медленно поднимающийся над горизонтом.

Кажется, я сделал большую глупость, но отступать не хочется.

Привык любое дело доводить до конца. Пусть даже потом жалею об этом.

Не верил я во всяких монстров, даже на медведя смотрел как в цирке: конечно, замирал от страха, но как-то не по-настоящему, словно смотрел фильм ужасов — там тоже положено бояться, только всегда в глубине души знаешь, что это все нереальное, придуманное. Такое же ощущение у меня появилось, когда мы вошли глубже в лес, настолько все вокруг перестало походить на привычные городские пейзажи.