Большая игра - Борис Сапожников Страница 15

Все мы покинули кебы, и на нас откровенно пялились – ведь игроки перед выездом переоделись в костюмы для арены. Не в цивильном же виде по Уайтчепелу щеголять. А боевые костюмы, как бы кричаще ни смотрелись, были, в первую очередь, удобны и не стесняли движений. Так что выглядели мы – любо-дорого. И моя команда смотрелась на фоне карфагенян или японцев – все же японцев, я это выяснил у сэра Томаса, – не слишком экстравагантно. Ну и морские пехотинцы капитана Беннета почти не отличались от остальных солдат в красных мундирах.

Особенно выделялись, конечно, тяжелые бойцы. Среди карфагенян это был громадного роста негр. Выше пояса – голый, несмотря на довольно холодную погоду. Лишь на плечах его красовались кожаные накладки, топорщащиеся стальными шипами, – скорее украшение, чем реальная защита. Руки он сложил на украшенной серебряным черепом длинной рукояти тяжелого кривого меча, похожего на турецкий ятаган, каким его рисуют на картинках в детских книжках. Правда, японец мог переплюнуть кого угодно. Он был довольно высок для представителя этой нации, одет в доспехи, состоящие из кирасы и набедренников, а на голове красовалась целая грива выкрашенных в ярко-красный – вырви-глаз! – цвет волос, очень похожая на львиную. Из нее торчала пара коротких рогов, непонятно кому раньше принадлежавших, а прикрывала она какой-то шлем, но без забрала. На плечах воин держал двустороннюю секиру, выглядевшую столь же зловеще и внушительно, как мой секач или тяжелый кривой меч негра.

Рыцари Ордена остались в своей обычной форме, к которой добавились только посеребренные легкие наручи и поножи с хитрым узором, возможно шифром их званий, а быть может, просто украшением. Хотя Изабо д’Аржий обходилась и кожаными. А вот вооружение у них – куда затейливей нашего. Сэр Томас и сэр Галахад были с тяжелыми драгунскими палашами, которыми весьма удобно рубить не только с седла, но и в пешем строю. Изабо д’Аржий с маркизом Лафайетом – со шпагами, предназначенными скорее для того, чтобы накалывать врага, однако и рубить ими при желании можно. Но не это оружие привлекло мое внимание – в конце концов, как профессиональный игрок я нередко встречал самые экзотические образцы. А вот то, что рыцари Ордена носили за спиной, вызывало подлинный интерес и даже восхищение. Кое о чем мне приходилось только слышать, а электрическое ружье, которым был вооружен сэр Галахад, и вовсе казалось чем-то из разряда легенд. Лафайет перехватил обеими руками тяжелый арбалет с узкими дугами из стальных пластин, украшенный серебряными накладками с вьющимся узором, который складывался в слова Писания на латыни. У Изабо д’Аржий арбалетов была пара, как у нашего Князя, но куда лучшего качества. Такие запросто делают по три-четыре выстрела за считаные секунды, и вряд ли их перезарядка занимает много времени. Сам сэр Томас нес катушечное ружье с длинным стволом, обвитым медной и стальной проволокой, – мощное оружие, способное нашпиговать человека или выродка сталью ничуть не хуже арбалетов Изабо д’Аржий, а быть может, и с куда большей эффективностью.

– Итак, господа, – обратился к нам сэр Томас, – сейчас войдем в Уайтчепел. Будем вместе двигаться по Хай-стрит до больницы. Скорее всего, именно там расположена лаборатория доктора Моро. Стоит ждать самого ожесточенного сопротивления. Если вдруг потеряетесь во время схватки с врагом, постарайтесь снова выйти на Хай-стрит и двигайте к больнице. Вы не пропустите ее – самое большое здание во всем этом Богом проклятом квартале.

Он перевел дыхание, помолчал пару секунд и выкрикнул так громко, как только смог:

– Да поможет нам Бог! – А после обернулся к офицеру, командующему оцеплением: – Разберите баррикаду – входим.

Когда мы гуськом – команда за командой – проходили мимо провожавших нас взглядами солдат в алых мундирах, один из них – тот самый унтер, что назвал нас клоунами, – шептал вслед: «Да поможет вам Бог, парни. Да поможет вам Бог».

Заметки на полях

Снова крымские сны

Я никогда не мог понять подлинной природы этих снов. В них я как будто пребывал не только в своем теле.

Я видел атаку Готских рыцарей на наши позиции глазами Конрада фон Эрлихсхаузена – не просто видел, я переживал ее. Я ненавидел выстроившихся среди мазанок Арабата солдат и особенно их наглеца-командира стоящего закинув на плечи уродливый секач.

А в другую ночь я вел своих егерей в атаку на Федюхины высоты во время битвы на Черной речке. Я оборачивался к ним и весело кричал: «В ад за мной – шаго-ом! Арш!» И мы шли весело, под песни, а французы обрушивали на нас настоящий шквал ядер из баллист с катапультами и саженных копий из скорострельных скорпионов.

На третью же мои егеря наступали вместе с полком пикинеров при Инкермане, стреляя на ходу во врага. В ответ в нас летели стрелы из длинных луков, что запускали из-за стройных шеренг красномундирной пехоты лучники в зеленой форме. Все ближе и ближе красные солдаты – их уже можно разглядеть в прорези треугольных забрал стальных капеллин Еще мгновение – и начнется рукопашная схватка.

Вот только я никоим образом не мог участвовать в этих трех сражениях, не говоря уж обо всех остальных странностях. Что же это такое? Что за непонятные шутки играет со мной мой собственный разум?

Мы вошли в Уайтчепел, но в первые четверть часа не встретили никого. Никакого ожесточенного сопротивления, о котором говорил Мэлори. Даже тренированные глаза Корня – бывалого пластуна, не растерявшего привитых с детства навыков, – не заметили ничего подозрительного. Видимо, несколько попыток прорыва, стоивших местным обывателям немалой крови, заставили их уйти в глубь района и не высовывать оттуда носа. Но как долго это продлится – неясно.

Следы тех самых прорывов, о которых говорил командир державших кордон солдат, мы увидели сразу за баррикадой. Несколько десятков изрубленных трупов, многие изувечены до такого состояния, что нельзя было понять, кому какая конечность принадлежит. Иные же из-за давки превращены толпой почти в бесформенные куски окровавленного мяса. И тем страшнее выглядели в этих грудах остекленевшие человеческие глаза: они, казалось, с немым укором смотрели на нас, проходивших мимо.

Однако эта картина быстро вылетела у меня из головы. Сейчас было куда больше насущных проблем, чтобы заострять внимание на чем бы то ни было, не относящемся напрямую к нашему делу.

Вот только мы шли и шли по Хай-стрит – достаточно широкой улице, чтобы не надо было тесниться или шагать гуськом, – а враг и не думал показываться. Это привело к неизбежному: все несколько расслабились, нельзя же быть в напряжении больше получаса. Начались разговоры: шагать в молчании, пожалуй, тяжелее, чем держать себя в постоянной готовности к схватке.

С гривой красных волос здоровяк-японец, который легко нес на плече свою секиру, склонился над шагающим впереди Хидзикатой Тосидзо и произнес несколько коротких фраз на их родном языке. Хидзиката повернулся в мою сторону.

– Сингэн интересуется, что это у вас за оружие? – спросил он у меня.

Я заметил, что при разговоре Хидзиката не улыбался, как делали большинство китайцев, с которыми мне приходилось общаться, даже достаточно высокопоставленных. Они говорили, что дело в непривычной артикуляции, но отчего-то не верил им. И теперь нашел подтверждение своим сомнениям: вряд ли японский и китайский языки настолько не схожи, что артикуляция сильно разнится.