Прозаические лэ - Елена Хаецкая Страница 12

Вте годы в Бретани правил граф Жан де Монфор, напугать или смутить которого было не так-то просто; самые страшные вещи заставляли его разве что призадуматься. Особенно же славился он тем, что совершенно не верил в оборотней, хотя при его дворе, кажется, не оставалось ни одного человека, который не встречал бы оборотня или хотя бы другого человека, который встречал оборотня.

– Когда я увижу такового собственными глазами, – твердил граф Жан, – тогда, быть может, и поверю; впрочем, поверить – не означает устрашиться.

Рыцари и дамы Бретонского двора наперебой уговаривали графа Жана оставить пагубное безверие, и только один рыцарь, Эрван де Морван, во всем поддерживал сюзерена:

– Оборотни не священное писание, чтобы им веровать. Вот если в самом деле удастся нам собственными глазами повидать хотя бы одного – тогда другое дело.

Графу Жану по душе были такие речи и он, смеясь, приговаривал:

– Покуда мы с сиром Эрваном не вложим персты в оборотничью шерсть – не уверуем.

Этот сир Эрван был женат на очень красивой женщине по имени Азенор; да и сам он был весьма хорош собой, высок и статен, и всегда отличался на охотах и турнирах.

Замок Морван стоял на скале над самым морем, так что половина окон в высоких его башнях называлась «штормовыми», а другая половина – «пустынными», потому что частью смотрели они на бурное море, а частью – на скалы и лес.

И хоть замок был старым и угрюмым, а мир, его окружавший, – суровым, сир Эрван был на удивление веселым человеком. Детей у них с дамой Азенор пока не было, но сира Эрвана это как будто не слишком заботило; а вот дама Азенор день ото дня становилась все печальнее.

Первый год после того, как граф Жан вложил руку дамы Азенор в руку сира Эрвана, жили они беспечно и занимались лишь развлечениями да тем, как угодить графу; один раз сир Эрван даже участвовал в небольшой войне, и дама Азенор ждала его, сидя у окошка.

На второй год сир Эрван начал отлучаться из замка, и случалось это все чаще и чаще. И наконец стал он уезжать неизвестно куда на три дня в неделю; четыре же дня, с четверга и до понедельника, оставался с женой. А по воскресеньям неукоснительно посещал он церковь. Но в понедельник вновь уходил, не говоря никому ни слова.

Дама Азенор скрывала свое несчастье, да только тайное горе никого не красит: вокруг рта у нее появились скорбные складки, а под глазами залегли тени.

Однако никому она не рассказывала о том, что ее гложет, потому что сира Эрвана все в округе любили – можно сказать, души в нем не чаяли, – и граф Жан тоже считал его одним из самых благородных и достойных своих подданных.

* * *

Был как раз понедельник, и сир Эрван де Морван покинул свой замок и по заведенному обыкновению отправился неведомо куда и, как и всегда, проезжал через деревню, носившую то же имя, что и замок, то есть Морван. Тем вечером там на удивление оказалось многолюдно и шумно. Повсюду пылали и чадили факелы, хотя солнце еще не село, и люди бегали по всем направлениям, размахивали руками и кричали.

Сир Эрван остановил свою лошадь, и его тотчас обступили мужланы.

– Говорите! – приказал им сир Эрван. – Что здесь такое случилось? Почему вы бегаете с факелами и кричите, как будто вам подпалили штаны?

– Ох, господин! – закричали мужланы. – Беда! В сарай забежал волк, и не простой волк, а самый настоящий оборотень. Как с ним совладать? Убить оборотня – трудное дело, ведь кого он укусит – тот сам сделается оборотнем.

– А для чего непременно убивать оборотня? – спросил сир Эрван, чем поставил мужланов в тупик; впрочем, растерянность их длилась недолго, и один, самый сообразительный, выступил вперед, низко поклонился и сказал так:

– Воля ваша, господин, но если оборотня не убить, то он повадится ходить к нам в деревню, портить девушек и таскать детей.

– Для чего ему портить девушек, это я еще могу понять, – сказал сир Эрван, – но почему бы ему таскать ваших детей? Все они чумазы да сопливы и обузливы свыше меры, пискливы и вечно голодны, сколько ни корми; лет десять пройдет, прежде чем из такого вырастет толковый работник.