Сапер. Внедрение - Алексей Вязовский Страница 10

Почти сразу за мной (ждали, что ли?) вошли полковник и майор, прошли к столу, сели. Следом за ними проследовал сержант, который нес прорезиненный мешок с чем-то очень тяжелым: видно было, тащить ношу ему весьма нелегко. Полковник, лет сорока, сутулый, с широкими, по-детски пухлыми губами, что-то тихо сказал ему, когда он поставил мешок на пол, сержант вытащил из него ящик примерно сорок на сорок и высотой сантиметров тридцать и, поставив на стол, отошел в сторону. Из мешка выглядывал таких же размеров металлический прямоугольник.

Полковник откашлялся и встал.

– Товарищи, – начал он. – Вас всех здесь собрали для того, чтобы довести подробности вашего задания. Сведения, которые вы сейчас получите, абсолютно секретные, поэтому никаких записей вести нельзя.

Народ немного погудел недовольно, но совсем чуть-чуть, дисциплина все же, и все быстро зашелестели тетрадями и блокнотами, пряча их назад в планшеты.

– Перед вами то, с чем вы все в ближайшее время будете работать. – Он снял с ящика на столе корпус, под которым оказались какие-то радиодетали. – Это радиоуправляемый фугас Ф-10. Не буду вдаваться в исторический экскурс: с одной стороны, вам это вряд ли поможет, а с другой – эти материалы тоже секретные…

Полковник оказался знатоком своего дела: сначала испугал, потом успокоил. Показал, насколько прибор сложен в конструкции, а потом надел на блок управления, лежащий перед ним, снятый недавно корпус и начал рассказывать так, будто перед ним сидят слабо соображающие дети дошкольного возраста. Уж если после такого рассказа останется кто-то, не понявший, как с этим фугасом работать, то я этих деятелей сразу отправлю назад. Такая власть у меня есть. С оговорками, но имеется.

После теории, как водится, практические занятия. Про Ф-10 я только слышал, работать не приходилось. Очень уж штучный товар, слишком сложная конструкция. Да и ставить такую дуру, где тридцать пять кило только основного блока, можно только на такие объекты, где на стоимость не смотрят. Потому что за одно такое изделие можно простых мин нашлепать – мало не покажется. Так что работать будем с золотыми зарядами, не меньше!

Через час с небольшим объявили перерыв. Народ потянулся на перекур, я подошел к начальникам, представился.

Полковник протянул руку:

– Старинов, Илья Григорьевич. – Он широко улыбнулся, отчего его лицо вмиг стало добрым и таким далеким от мин, взрывчатки и прочего смертоубийства. – Я у вас на пару дней всего, организовать все и скоординировать. А дальше сами: у меня дел по месту службы невпроворот.

Ни хрена себе, вот это встреча! Да я теперь эту руку неделю мыть не буду! Дедушка советского спецназа – и со мной запросто! Да этот человек мостов взорвал больше, чем я в жизни видел. А сколько его ребята немецких эшелонов под откос пустили… Да уж, видать, всерьез там наверху обеспокоились, раз такого аса прислали.

Поговорили, решили после занятий поехать и посмотреть места будущих взрывов, как говорится, на местности. Одно дело – на карте, другое – в жизни. Спросил, когда заканчиваем, вызвал из управления машину.

Решив отлить, чтобы ничего не мешало учебе, я зашел в сортир. Там тоже стояли слушатели, смолили сигареты и обсуждали потихоньку то, куда их занесло. Один лейтенант бурно сомневался в реальности затеи: мол, никуда это все не годится, приборы сложные, хрен его знает, как сигнал пройдет да как среагирует. Короче, разлагал коллектив. Вот же жопа с ручками! Вроде и отбирают их тщательно, и проверяют, и инструкциями по самую маковку загружают, а обязательно найдется вот такой умник, который лучше всех знает, как правильно сделать. Как в том анекдоте: все в говне, и тут выхожу я, весь в белом.

– Лейтенант, представьтесь! – Я решил закончить всю эту байду в зародыше, чтобы никому неповадно было ляпать тут языком вместо учебы.

– Лейтенант Левченко, командир взвода спецминирования Главного военно-инженерного управления, – ответил он, нисколько не смутившись. Мол, знай наших, я вон из каких заоблачных высот прибыл, а вы тут до сих пор в местном навозе плаваете.

И тут меня как осенило. Точно, был такой Левченко, известная личность. Его оставили в Киеве для того, чтобы довести дело со взрывами до конца. А потом не то он в плен попал, не то сам сдался и выдал немцам кучу объектов. Рассказал мне об этом Вася Курочкин, мы с ним из окружения выходили. Хороший парень; жаль, погиб в перестрелке, так до наших и не дошел. Из всей группы тогда из города смогли выбраться единицы.

Ладно, лейтенант-спецминер, посмотрел Киев – и хватит. Езжай назад, спасайся от плена. Может, и правда, тебя захватили не по твоей воле. А человек слаб: один раз мошонку дверью прижмут – расскажешь даже, какой величины лист лопуха был, которым ты в детстве задницу вытирал. А что дурак – так это, говорят, нигде не лечится. Сейчас занятия закончатся, и я тебе организую отбытие на исходную позицию.

Обучение продолжилось. Теперь Старинов рассказывал о закладке мин на неизвлекаемость. Вот это до каждого сапера доводили, было такое. И у немцев метода была. Да у каждого мало-мальски опытного минера свои улучшения имелись.

Помню, в конце сорок четвертого и мы все это немного доработали и улучшили. Без ложной скромности, и мой вклад в том есть. Так что я дождался, когда полковник закончит, и влез:

– Разрешите дополнить?

Старинов глянул на меня с интересом, все же его изобретение:

– Слушаем, товарищ старший лейтенант.

– Если вот здесь и здесь… – И я выложил быстро нарисованную схему. – Надо такую вот проволочку, с изгибом. А тут…

Не знаю, пошло ли оно тогда в дело, пока бумаги ходили, и война кончилась, но почему сейчас не попробовать?

– Интересно, а ведь может сработать… – задумавшись, произнес Илья Григорьевич. – Спасибо, товарищ старший лейтенант.

– Служу Советскому Союзу.

* * *

Вопрос с Левченко я решил тут же, зайдя к начальнику курсов. Сказал, что лейтенант, конечно, грамотный, только вот язык как помело. Нечего ему тут делать. Майор записал что-то у себя, поблагодарил за бдительность, и я пошел со спокойной душой.

Возле входа уже стояли Голдович и тот самый майор, который присутствовал на занятиях. Когда я представился ему и Старинову, он только кивнул и пожал мне руку. Шифруется, секретность блюдет. Сели в штабную «эмку», ждавшую нас неподалеку от входа в Дом Красной Армии, и поехали на Крещатик: именно там располагались основные объекты. Смотреть на эту улицу, которую совсем скоро мы своими руками превратим в груду развалин, было больно. Смогут ли потом построить такую красоту? Майор о чем-то разговаривал с Голдовичем, они что-то уточняли на схеме, а я просто глазел в окно. Когда такие зубры говорят, таким, как я, лучше помолчать.

Мой час наступил на Крещатике. На время я стал если не самым главным, то уж точно не с боку припека. Потому что у меня был гроссбух, в который я заносил название объекта и говорил, сколько взрывчатки, когда и откуда сюда привезут с армейских складов. Чтобы не получилось так: машина приедет, а встречать некому. Тем более что основная часть работ будет вестись глубокой ночью.