Мироходцы. Пустота снаружи  - Илья Крымов

Противно запищал мобильник, вырывая из тяжелого сна, и Владимир на ощупь попытался вдавить кнопку отбоя, но вместо этого неловко смахнул прибор под диван. Отличное начало дня.

Все так же не разлепляя век, мужчина нашарил ступнями тапки и зашаркал в туалет. Через десять минут он уже чистил зубы, разглядывая щетину на подбородке и задумываясь о том, куда опять подевалась бритва. Впрочем, скоро, под напором аромата гранулированного кофе, эта мысль покинула голову.

На компьютерном столе утвердилась чашка самого популярного легального наркотика в мире и тарелка с бутером, где вместо масла была подсоленная сметана. Загудел системник, ожил монитор, и Владимир поерзал в старом, но очень удобном кресле, надкусывая хлеб.

Как всегда, первым на рабочий стол выскочило окно торрент-трекера, а затем предупреждение об истечении срока работы бесплатного антивирусника. Осталось два дня. Почесав щеку, Владимир предпринял над собой героическое усилие – вбил адрес одного из своих почтовых ящиков и нажал на «OK». Все. Наконец-то эти дурацкие плашки прекратят всплывать.

Новостная лента Яндекса не поражала оригинальностью: какой-то политик из Прибалтики опять назвал Россию главной угрозой цивилизованному миру – неинтересно; в Сети появились фото с очередной обнаженной знаменитостью, ею же и сделанные, – скучно; какие-то массовые митинги – не его проблема; скончался еще один старый советский актер – жаль, но жизнь остального человечества продолжается; очередной батюшка, правя «майбахом», наехал на пешехода – обыденность. Так как курсы валют его тоже не интересовали, Владимир открыл почтовый ящик.

Нужное письмо он составил еще вчера вечером, тогда же и прикрепил к нему файл с готовой работой, но золотое правило диктовало терпеливость. То, что кажется тебе отличным рисунком вечером, – утром может оказаться редкостной фигней.

Раскрыв файл, Владимир внимательно рассмотрел содержимое и, в очередной раз подивившись, за что только заказчики не готовы платить наемному художнику, отправил работу в путешествие по Сети.

Можно было бы вернуться на рабочий стол и раскрыть другой файл – с незаконченным скетчем, отправить набросок другому заказчику, дабы получить его мнение и продолжить работу, но прежде…

– А, черт, – вздохнул художник, разглядывая пустую пачку «Донского». – Перерыв.

Выходя из подъезда в то весеннее утро, он ожидал увидеть пасмурное небо, но, наверное, погоде тоже надоела вся эта серость и она решила порадовать человеков солнышком. Это воодушевляло. Как и то, что до ближайшего «Магнита» было меньше двух минут ходьбы. Кто-то там говорил о программе строительства храмов шаговой доступности, но «магнитики» в этом отношении заставляли РПЦ глотать пыль у обочины дороги жизни.

– Владя, есть курить?

С лавки поднялся высокий тощий парнишка неопределенного возраста с большими очками на носу. Он всегда ходил, высоко задирая голову и не закрывая рта, но никто не обращал на это внимания, потому что дворовому дурачку простительно.

– Паша, друг, прости, закончились. Как раз хотел пойти купить, но еще надо на почту заскочить. Как дела? Как мама?

– Хорошо. Владя, когда дашь курить?

– В следующий раз, Паш, в следующий. Сейчас нет, прости.

Этим «в следующий раз» Владимир кормил Пашу уже несколько лет, и паренек не прекращал верить, хотя, конечно, заветной бумажной трубочки, начиненной ядом, ему было не видать.

Продавщицу на единственной работающей кассе Владимир знал в лицо, как и она его. Художник находил несколько печальным и ироничным то, что девушка, носившая на форменном жилете знак, агитировавший за запрет курения, была вынуждена работать, имея над головой огромный закрытый стеллаж, начиненный сигаретами. И что ее работа подразумевала их продажу. Владимиру всегда было немного неуютно и будто бы даже стыдно, когда она пробивала его блоки, учитывая, что не далее чем полгода назад ее отец умер от рака горла. Да, да, из-за сигарет.

Вернувшись в свою однушку, он решил все же нормально позавтракать, и вскоре на сковороде зашипела тройная глазунья с жареным луком, а чайник выдал кипятку для второй чашки кофе. После завтрака художник вышел на лоджию и закурил. Из комнаты время от времени доносились трели неугомонного будильника.

Владимир всегда выставлял мобилу на десять часов утра, хотя мог бы и не выставлять вовсе. Он работал, как это говорится, на себя и сам решал, каким образом тратить время, когда вставать на работу и устраивать перерывы. Обычно это приводило людей творческого склада к чудовищным приступам болезни «не горит, успею», но Владимир неукоснительно следовал нескольким золотым правилам, помогавшим ему держаться в тонусе, – например, вставал не позже десяти.

Тем не менее способность работать обычно прорезалась не раньше полудня.

Вернувшись в кресло и по привычке крутанув в пальцах стилус графического планшета, художник приступил к работе. Он рисовал на черновых слоях, обрабатывал цифровое изображение фильтрами и масками, разглаживал линии, менял контрастность и постоянно сравнивал результат с более ранними этапами работы. Наконец набросок ушел к заказчику, а Владимир вновь закурил.

Захотелось наведаться в YouTube и проверить, не появился ли новый выпуск «Binging with Babish» ^[1]?

Поддиванный горлопан прекратил пищать и перешел на громогласное «Боже, царя храни!», пришлось опуститься на четвереньки и порядком покряхтеть, чтобы добраться до телефона. На дисплее старенького LG GD330 светилось: «Кузя».

– Чего так долго? – первым делом осведомился басовитый голос.

– Телефон под диван упал.

– Это потому что ты – Эдвард Руки-из-Задницы! – сообщил голос и немедленно зашелся радостным хохотом.

– Здоров, Кузьма, – улыбнулся Владимир.

– Добрейшего утреца! Короче, дело к ночи – сегодня все в силе! Собираемся в «Космобольце», звоню, чтобы напомнить.

– Собираемся? – задумчиво переспросил Владимир.

– Не, ну в самом деле, Владик, у золотой рыбки мозга́ лучше шевелится, чем у тебя! Собираемся сегодня всей компашкой! Ты еще на прошлой неделе подписался!

– Кажется, что-то припоминаю.

– В восемь! И только попробуй не прийти! Я буду бухать и орать песни под твоим окном до самого утра! Между нами тает лед, твой трупешник никто не найдет!

Художник отложил трубку и с унынием подумал, что придется еще раз выйти из дома сегодня.