Призраки мертвой звезды - Игорь Осипов

Противно верещала сигнализация о разгерметизации. От нее голова болела даже больше, чем от постепенно падающего давления. Было холодно. По тесноте помещения были разбросаны вещи. В углу тихо плакала наш астрофизик, и от боли в сломанной руке, и от безысходности положения. Навигатор сидел напротив меня и молча смотрел в потолок. Врач ничего не делал, он просто лежал без сознания на полу. При падении его сильно приложило о стенку. Итого нас четверо. Остальные, без сомнений на то, погибли. Удивительно, что мы сами еще живы.

Корабль не был предназначен для планетарных полетов. Искривитель пространства огромной шляпкой гриба оторвался в верхних слоях сильно разряженной атмосферы. Нижняя часть корабля, где находились каюты, маршевые двигатели и реактор, отломилась при контакте с грунтом. В треснутый иллюминатор были видны ее исковерканные остатки. Остальные двадцать членов экипажа лежат там же. Нет, их тел не видно, но нетрудно догадаться в каком они сейчас виде. Вряд ли сохранились лучше, чем жилые модули и двигатель.

Пожара на месте падения не было, да и где ему взяться. Разряженная в восемьдесят раз против Земной атмосфера не содержала кислорода.

Аварийная сеть питания, автономно устроенная для каждого отсека, еще пыхтела, заставляя работать дежурное освещение и простейшую автоматику. А вот система жизнеобеспечения не пережила падения, и утекающий потихоньку воздух не восполнялся. Если бы не визг системы оповещения о неисправностях, то можно было бы слышать тихий свист.

То, что мы остались в живых иначе как чудом назвать было нельзя. Удар при падении был сильным, но судьба нижней части корабля нас почему-то не настигла.

«Чаша два ошталощь», — надломленным голосом, шепелявя через силу, произнес Вячеслав, потом аккуратно, чтобы не попасть на лежащего врача, сплюнул кровь.

Славке выбило четыре зуба и размесило губы. Нам всем сильно досталось.

Два часа жить, значит.

Я молча кивнул. Сил совсем не было. А от недостатка кислорода накатывало безразличие. Мне досталось меньше всего. Поэтому именно мне пришлось оказать первую помощь Лене и вколоть всем обезболивающего.

Даже когда на воротнике у доктора быстро-быстро заморгала красная лампочка никто не отреагировал. Во-первых, поздно что-либо делать. Во-вторых, мы недолго его переживем.

Мысли о смерти почему-то не пугали. Я просто знал, что конец близок, но эмоции не работали. Словно предохранитель у них перегорел.

Экспедиция дальней разведки проходила в штатном режиме. Что могло стать с кораблем — непонятно. Он был совершенно исправен. Он был сверхнадежен. В столкновение с метеоритом или каким другим телом я готов был поверить, но вот незадача, корабль начал падать, а автоматика не объявила тревогу. Да и подлететь к нам не замеченным тело больше пылинки могло только на скорости в половину световой, что очень маловероятно. Но факт остается фактом — «Капитан Стужин» сошел с орбиты и стал падать. Просто. Без всяких видимых причин. Автоматика верила, что все хорошо, даже когда корабль наполнился криками отчаяния и животного ужаса.

Само падение мало запомнилось. Я старался просто удержаться за что-нибудь, пока модуль трясло в атмосфере. Потом толчок почти бесполезного парашюта, и удар о грунт следом за ним.

Зачем мы здесь? Армада шла мимо. Начальству стало интересно. Планетка находилась раньше в обитаемой зоне. Но звезда уже прошла стадию красного гиганта, спалив поверхность, и сдув большую часть атмосферы и воду. Вспышка сверхновой стала финалом трагедии. Осталось только ядро светила, сжавшееся в неимоверно долго остывающий белый карлик.

Планеты была меньше Земли, но больше Марса, отчего сила тяготения была только три четверти привычной. Следов жизни на ней не было, даже если сама жизнь в прошлом наличествовала. Эдак полмиллиарда лет назад. Остатки углекислого газа и азота застыли на полярных шапках.