Звездный штрафбат - Николай Бахрошин

Планета Казачок, 21 июня 2189 г.

6 часов 30 минут по местному времени

Когда в шлемофоне прозвучал приказ прекратить наступление и накапливаться в защищенных местах, наступление я немедленно прекратил. Точнее, прекратил я его еще раньше и просто болтался в заданном квадрате, изображая движение и, следовательно, наступательную активность. Но если сами отцы-командиры признают…

Да что тут, впрочем, признавать? Дураку ясно, что наша внезапная победоносная атака на укрепрайон казаков оказалась не такой уж внезапной, совсем не победоносной, да и атакой — постольку поскольку… Даже он, дурак, наш любимый, уважаемый, среднестатистический идиот, победитель бесконечных рекламных конкурсов на сообразительность, догадался бы из трех-четырех вариантов ответа, что переть в лоб на лазерно-ракетные батареи, упакованные в бетон наземных куполов, — это все равно, что бодать прущий на тебя МП-танк, не имея на голове даже плохонького ведра, предохраняющего от разбрызгивания мозгов…

Теперь оставалось только начать накапливаться. С этой целью я форсировал антигравы бронекостюма, перемахнул через какие-то двухэтажные руины, проломился сквозь кирпичный забор тюремно-строгого образца, с которого виноградными гроздьями свешивалась ржавая путаница колючей проволоки, и засел в тихом омуте некоего безразмерного котлована. Кажется, это называется — нулевой цикл капитального строительства.

Отсканировав местность, я тут же вычислил двух «жаворонков», автоматических корректировщиков огня, зависших на высоте полтора-два километра, и послал им, как подарок от любимой бабушки, двух самонаводящихся «телепузиков» из подствольника «эмки». Птахи быстренько отчирикались, и больше в обозримом пространстве, доступном электронному взгляду сканера, никаких подлых механизмов не наблюдалось.

Так что устроился я вполне прилично. Под ногами, на уровне колен, хлюпала глиняная жижа, а по поверхности, раскинув рукава, как руки, плавали две драные телогрейки с вывороченным синтепоном и еще какая-то подозрительно бурая субстанция. Глубокие земляные стены защищали от любого стелющегося огня, а от «акул» (автономных комплексов-зарядоносителей типа «охотник») все равно нигде не спрячешься, нечего и пыжиться. Эту сволочь с компьютерным интеллектом можно лишь вычислить на подходе и истребить со всей дури боезапаса. Если, конечно, успеешь!

Расположившись в этой помойной яме с максимальным комфортом, я слушал, как заградительный огонь казаков перемещался правее и наконец ушел в сторону на несколько километров, видимо, там теперь разворачивалось основное действо. По-своему даже справедливо. Наш батальон уже получил свою порцию тотально-ковровых залпов, теперь пусть другие проявляют геройство с полными штанами радости…

Долго накапливаться в одиночку не пришлось. Минуты через две рядом со мной приземлился Цезарь, глубоко воткнувшись в глину тяжелыми амортизирующими ступнями. От его закопченной брони валил откровенный пар, словно он долго шел сквозь пожар, а потом угодил прямо в воду. Может, так оно и было.

— Ну что, Кир, какие вести из ставки главнокомандующего? В какую сторону развивается наше победоносное наступление — еще вперед или уже обратно? Другими словами, нам, наконец, надрали задницу или газуем дальше на пердячей тяге? — спросил он в своей обычной, невозмутимо-интеллигентной манере.

В прежней, гражданской жизни Цезарь был журналистом, и, судя по всему, хорошим. Поэтому и очутился здесь…

Я собирался ему ответить. Честно рассказать все, что думаю про командующего, всех его заместителей, адъютантов и заодно про их общую маму с неласковым выражением лица. Но не успел. В наушниках раздался не то чтобы вой, а какой-то протяжный, вибрирующий стон, и в центр котлована свалился Рваный.

Упал он плашмя, обдав нас густой волной грязно-бурой жижи. Забился в чавкающей грязи, судорожно колотя вокруг себя бронированными конечностями, многократно усиленными пневмомускулатурой.

Картина маслом: «Крушение титана, свергнутого с Олимпа пинком под зад»…

У Рваного, похоже, что-то случилось с компенсаторами равновесия. Пока кувыркался в воздухе, он потерял всяческую ориентировку и теперь барахтался, как перевернувшийся жук в стакане, отчаянно матерясь. От мощи его хрипловатого баритона в наушниках вибрировали и похрипывали низкие частоты.

— А вот и кавалерия! — констатировал Цезарь, брезгливым движением мизинца стряхивая брызги с забрала.

Рука была запакована в толстую перчатку, но даже при этом мизинец оттопырился вполне выразительно.

Рваный как будто услышал. Прекратил барахтаться, замер, секунду полежал неподвижно, потом рывком приподнялся и сел по пояс в грязи. От работающих антигравов брони жижа вокруг него весело пузырилась.

— Ну, вот и я! — бодро подтвердил он. — Все живы, соколы-орлики?

— Твоими молитвами, — вставил Цезарь.

— Ах, молитвами?! — тут же взбеленился Рваный. — Да имел я твою молитву через ту ляжку! Да имел я твое командование! Да имел я все это гребаное наступление…

Он еще много чего имел в виду, о чем не замедлил сообщить. Орал минуты две без перерыва, виртуозно демонстрируя, что все предыдущие ругательства — совсем не предел его ораторского искусства.

Вообще-то забивать таким образом взводные частоты во время боя — не самое конструктивное занятие…

— Рядовой Рваный! — гаркнул я, культивируя в голосе металл, положенный взводному командиру.

Он замолк.

— Я! — откликнулся с видимой неохотой.

— Прекратить истерику! — я еще добавил металла для отчетливости командного звона.

— Есть…

— Встать, отряхнуться и очистить от дерьма личное оружие! По исполнении — доложить!

— Есть, Кир…

— Рядовой Цезарь! — Я!

— За тобой — непрерывное сканирование окрестностей на предмет обнаружения «акул»! При наличии — действовать по обстановке, докладывать немедленно!

— Есть, командир! — Цезарь выразительно вскинул ствол «эмки», автоматической винтовки «М-316» со съемным подствольным ракетометом и встроенным огнеметом. Повел шлемом, начиная сканирование.

Озадачив таким образом личный состав, я сам сосредоточился на микрофоне:

— Тигры, Тигры, я — Тигр-1, вызываю каждого, кто меня слышит… Тигры, Тигры, я Тигр-1, вызываю каждого, кто меня слышит…

В наушниках мелко потрескивали шумы боя, прорывавшиеся даже сквозь защитные аудио-фильтры. Похоже, никто меня, Тигра Первого, на фиг не слышал…

«И кто только выдумывает все эти дурацкие звериные позывные и секретные коды из жизни пестиков-лютиков?» — в очередной раз мелькнуло где-то на заднем плане сознания. Вот сюда бы его, в эту раскисшую яму! Сидеть по уши в дерьме ниже нулевого цикла и орать на весь белый свет, что я — тигр, или лев, или иной царь зверей, жизнь удалась, и вообще-то я счастлив от самого этого факта и полностью доволен своим социально значимым происхождением…