СССР - ответный удар - Анатолий Логинов

Граница Восточной Пруссии, недалеко от г. Сувалки

Летняя суббота 21 июня 1941 года для 12 противотанковой роты 12 пехотной дивизии началась как обычно легкими учениями и закончилась соревнованиями взводов в хоровом пении с награждением отличившегося взвода бочонком пива. Офицеры строили планы на воскресенье, которое, по упорно бродившим слухам, должно было стать первым выходным днем за прошедший месяц. Но все их надежды были грубо попраны прозой жизни — связной из штаба полка привез вызов на вечернее совещание командиров рот у командира полка. После войны Бруно вспоминал: «Мы прибыли почти одновременно и спрашивали друг друга, что бы это могло значить. Совещания у командира полка происходили всегда днем, в обычные служебные часы. На вечер присылались приглашения на пирушки».

Обстановка совещания тоже была странной — командир потребовал полной тишины и сам говорил чуть ли не шепотом, словно находящиеся на расстоянии километра от штаба советские пограничники могли подслушать его. Было приказано немедленно поднять роты по тревоге и, соблюдая максимум осторожности, выдвинуть их на приграничные исходные рубежи. Каждый офицер получил толстый конверт из плотной коричневой бумаги, который можно было вскрыть только в полночь на своем командном пункте. В конце совещания в комнату зашел вестовой с подносом, уставленным рюмочками с коньяком. Притихшие офицеры молча выпили коньяк и разошлись. Перед мысленным взором большинства из них стоял призрак Наполеона.

Рота, поднятая по тревоге, машина за машиной, при погашенных фарах выдвигалась к заданному участку. Ни о чем не подозревающие солдаты, зевая и пуская ветры, втихомолку ругали командование, объявившее учения в субботу и назойливых восточно-прусских комаров. Установив и замаскировав машины с орудиями на указанных местах, солдаты заворачивались в плащ-палатки, пристраиваясь вздремнуть.

Собрав командиров взводов, Бруно выслушал их доклады и приказал вестовому достать серебряные с выгравированной датой бокалы, подаренные командиром полка ко дню рождения офицеров. Наполнив их и закурив трофейные английские сигареты, офицеры и фельдфебели понемногу потягивали отличный французский коньяк и болтали на отвлеченные темы. Вокруг храпели солдаты, назойливый писк комаров лез в уши. Пахло бензином, землей, кожаной амуницией и орудийной смазкой.

Ровно в полночь рота была построена открытым четырехугольником и обер-лейтенант зачитал солдатам воззвание фюрера. Солдаты украдкой переглядывались, но никто не произнес ни звука.

Проследив за выдачей боевых патронов, изучив с командирами взводов подробный боевой приказ с задачей на день, так же лежавший в конверте и сам еще раз проверив готовность, Винцер, подобно большинству солдат, нервно закурил, пряча огонек сигареты в кулак и время от времени поглядывая на часы и на русскую территорию. Оставался час до начала назначенного времени, когда ЭТО произошло. Непонятный звукосвет, режущий глаза или светозвук, бьющий по ушам заставил всех резко вздрогнуть. Кто-то начал тереть глаза, кто-то схватился за уши, а некоторые попытались одновременно сделать и то, и другое.

— Доннер… етте… крайцхаг… ноханмайль, — внезапный, резкий и по-зимнему холодный ветер донес до обер-лейтенанта обрывки чьей-то ругани.

Усмехнувшись, Бруно поднес к глазам бинокль и…

— Майн Готт! — вырвалось у него.

Вместо темной лесистой равнины с небольшой деревней слева и засеянного поля почти у самого горизонта, он увидел голую равнину, покрытую снегом, с огнями в районе бывшей деревни, определенно напоминающими огни… города???

«Откуда город? И куда делись вышки пограничников? Что вообще произошло? Какой-то хитрый трюк русских?» — метались мысли в голове Бруно, пока он приказывал связному собрать командиров взводов и отправлял второго к командиру полка на мотоцикле со срочным донесением.

Интерлюдия

Мир изменился, и первыми это осознали немецкие солдаты передовых частей. Изменившийся ландшафт, потеря многих ориентиров и целей — все это вызвало шквал панических докладов наверх и не менее панических запросов сверху. Еще больше непонятного добавилось, когда вернулись остатки самолетов, наносивших первый удар. Из более шестиста бомбардировщиков и двухсот истребителей вернулась едва половина, причем части экипажей требовалась срочная психиатрическая помощь. Бившиеся в истерике «белокурые бестии» кричали об адских летающих привидениях, о внезапной гибели друзей… Сохранившие голову на плечах летчики докладывали о летающих «трубах» со стреловидными крыльями, с огромной скоростью атаковавших самолеты и открывших мощный пушечный огонь, новых «Ратах» [1]с пушками, летавших со скоростью «Фридриха» [2], о необычайно точном зенитном огне. Вобщем, разбор полетов занял около двух часов и второй ударный эшелон взлетел уже тогда, когда по плану должен был возвращаться назад. Хотя это уже было неважно, так как и на земле наступление было приостановлено.