Игра в цивилизацию - Клиффорд Саймак

1

Она совсем не похожа на человека, которому требуется сновидение. Впрочем, чужая душа — потемки, решил про себя Норман Блейн.

Он записал ее имя в блокнот, а не на бланк; записывал медленно, аккуратно, чтобы дать себе время подумать. Что-то тут не вяжется.

Люсинда Сайлон.

Странное имя, вроде как ненастоящее. Больше похоже на сценический псевдоним, за которым скрывается обыкновенная Сьюзен Браун или Бетти Смит.

Писал он медленно, но мысли в голове все равно путались и сбивались. Слишком много их накопилось: не давали покоя слухи о должностных пертурбациях — они уже не первый день витают по Центру, причем в них фигурирует и его фамилия. Беспокоил совет, данный ему недавно,— странный, мягко говоря, совет: «Не доверяйте Фаррису (можно подумать, он когда-нибудь доверял Фаррису!) и не спешите соглашаться, если должность предложат вам». Совет был дан из дружеских побуждений, но что толку?

А еще из головы не выходил встреченный утром на автомобильной стоянке человечек. Вот липучка! Так вцепился в лацканы плаща, что Блейну еле удалось его стряхнуть. И еще он думал о том, что вечером у него свидание с Гарриет Марш.

И вдобавок ко всему — эта женщина, сидящая за столом напротив.

Хотя при чем тут она? Глупо смешивать ее с собственными проблемами, которые теснятся в голове, как бревна на лесосплаве. Никакого отношения она к ним не имеет — просто не может иметь.

Люсинда Сайлон, значит. Что-то в самом имени и в интонации — певучей, намеренно подчеркивающей его необычность и изысканность,— насторожило Блейна. В мозгу еле слышно зазвенели тревожные колокольчики.

— Вы из Развлечений? — Он задал вопрос небрежно, как бы между прочим. Каверзные вопросы надо задавать умеючи.

— Нет. С чего вы взяли? — удивилась она.

Прислушиваясь к тону голоса, Блейн не уловил ни малейшей фальши. Она заметно польщена и обрадована его предположением, и это вполне естественно. Так реагируют почти все клиенты: приятно, когда тебя, пусть даже по ошибке, принимают за члена легендарной гильдии Развлечений. Что ж, польстим ей еще немножко, нас не убудет.

— Я готов был поклясться, что вы из Развлечений.— Он пристально следил за выражением ее лица, не оставляя, впрочем, без внимания и другие приятные глазу детали,— Мы тут наловчились разгадывать людей с первого взгляда. Мы редко ошибаемся.

Она даже глазом не моргнула. Никакой реакции — ни смущения, ни испуга. Медового цвета волосы, синие, как китайский фарфор, глаза, молочно-белая кожа — на нее хотелось посмотреть еще раз, чтобы убедиться в ее реальности.

Да, такие клиенты у нас бывают нечасто, подумалось Блейну. У нас в основном старые, больные, разочарованные. Те, кто отчаялся и потерял надежду.

— И все же на сей раз вы ошиблись, мистер Блейн,— сказала она,— Я из Просвещения.

Он записал в блокноте: «Просвещение»,— и сказал:

— Наверное, это из-за имени. Красивое у вас имя и запоминается легко. Мелодичное. Хорошо звучало бы на сцене,— Он оторвал взгляд от блокнота и добавил, улыбаясь (заставляя себя улыбаться, несмотря на растущее внутреннее напряжение): — Хотя, конечно, дело не только в имени.

Она не улыбнулась в ответ, и Блейн встревожился: неужели он ляпнул какую-то бестактность? Он быстро прокрутил в уме свои реплики и решил, что был вполне корректен. Бестактного человека не назначат начальником Фабрикации. На такой должности надо уметь обращаться с людьми — и он, Блейн, умеет. И собой управлять тоже надо уметь: управлять выражением лица, когда говоришь одно, а думаешь совсем о другом.

Нет, его слова были комплиментом, и совсем даже неплохим. Она должна была улыбнуться! Но не улыбнулась. Что за этим кроется? Или не кроется ровным счетом ничего — просто его собеседница умна, вот и все. Норман Блейн не сомневался в том, что Люсинда Сайлон умна — и к тому же поразительно хладнокровна. Таких клиентов у него еще не бывало.

Хотя само по себе хладнокровие не такая уж и редкость. Некоторые приходят сюда по трезвом размышлении, прекрасно осознавая, на что идут. А другие просто сжигают за собой все мосты.

— Вы хотите заказать сон? — спросил он.

Она кивнула.

— И сновидение?

— И сновидение,— подтвердила она.

— Надеюсь, вы все тщательно взвесили. Вы, разумеется, не пришли бы к нам, если бы у вас оставались хоть какие-то сомнения.

— Я все взвесила,— сказала она,— И у меня нет никаких сомнений.

— Но время у вас тем не менее еще есть. Вы имеете право передумать даже в самый последний момент. Пожалуйста, не забывайте об этом.

— Я не передумаю.

— И все же мы предпочитаем исходить из того, что вы можете это сделать. Вас никто не отговаривает, просто мы хотим, чтобы вы как следует уяснили: вы вольны в своих решениях. У вас нет перед нами никаких обязательств. Как бы далеко ни зашел процесс, вы ничего нам не должны. Даже если сон будет сфабрикован и оплачен и вы уже войдете в хранилище, вы и тогда имеете право отказаться. Мы уничтожим ваш сон, вернем деньги и ликвидируем все записи. Словно вы к нам никогда и не обращались.

— Я все поняла.

— Ну, раз поняли, тогда продолжим.

Он взял карандаш, записал ее имя и классификацию на бланке-заявке.

— Возраст?

— Двадцать девять.

— Замужем?

— Ваши родители?

Родители давно умерли, сказала Люсинда Сайлон. Она единственный ребенок в семье. Она продиктовала имена родителей, их классификацию, возраст, последнее место жительства, место погребения.

— Вы все это проверяете? — спросила она.

— Мы проверяем абсолютно все.

Тут клиенты — даже те, кому нечего было скрывать,— обычно начинали нервничать и лихорадочно рыться в памяти, пытаясь выкопать из ее глубин какой-нибудь давно забытый проступок, который при проверке может заставить их устыдиться или даже помешает заключению договора.

Люсинда Сайлон была совершенно спокойна. Просто сидела и ждала следующих вопросов.

Норман Блейн их задал: номер ее гильдии, номер удостоверения, непосредственный начальник, дата последнего медицинского обследования, физические и психические заболевания или отклонения и прочая, и прочая, все житейские подробности.

Закончив, он положил карандаш.

— По-прежнему никаких сомнений?

Она помотала головой.

— Я так настойчиво возвращаюсь к этому вопросу,— пояснил он,— только потому, что хочу убедиться, что вы пришли к нам сознательно и добровольно. Иначе наша гильдия потеряет легальный статус. И, кроме того, это вопрос этики...