После нас - Юрий Волгин

Густав потянулся и открыл глаза. Датчики показывали ночь. В кабине было темно, хоть глаз выколи. Густав лениво щелкнул тумблером – заработал кондиционер. В последнее время он доставлял ему немало хлопот, все время грелся, а программа автоматической настройки не работала. Густав лениво чертыхнулся, когда вместо свежего прохладного воздуха потянуло гарью. Но на этот раз, слава богу, автоматика сработала и кондиционер отключился. Получилось как всегда, он дотянул до полной поломки механизма. Крек давно предлагал ему ремонт за небольшое (в его понимании) вознаграждение. Но Густав не был в тех краях уже месяцев шесть или семь. Июнь в…

Кряхтя, Густав включил локационную карту.

…июнь в России жаркий, без кондиционера здесь не протянуть, а если учесть, что корабль в целях безопасности почти закрыт, то от одной мысли о тридцати градусах в тени бросает в пот. За этот месяц он исколесил Евразию от Парижа до Москвы. Побывал и на развалинах Кремля, где-то в багаже лежал обломок красной звезды. Обгорелый и оплавленный. Большой Взрыв задел и ее. Весьма символично.

Подняв электронный перископ, Густав осмотрелся через плохонькую, но до сих пор работающую черно-белую камеру: чертовых мутантов здесь вроде бы не было. На сей день Россия вообще оставалась самой нормальной территорией в этом плане. В Европе муты ходили чуть ли не толпами – несколько сотен килограммов сумасшедшей гниющей плоти на один квадратный километр. А здесь можно было жить более-менее спокойно.

Сенсоры на бортах тоже ничего подозрительного не показали, кроме рельефа почвы и слегка повышенной радиации. Нажав на ручку, Густав открыл боковую салонную дверь. Она с легким шипением ушла вбок. На мгновение застыв, он выпрыгнул из корабля.

Быстро взглянул влево, вправо – техника не подвела, все было спокойно. Прошелся вдоль машины, размялся, попинав все шесть пыльных колес. Неподалеку, сквозь ряд нестройных деревьев, проблескивала шумная речка, и редкими порывами ветра от нее несло прохладой. Справа рос лесок, а в нем, наверное, пища.

Но стоило начать с воды. Спустившись к речке по отлогому сырому берегу, Густав бросил туда индикаторную таблетку. Таблетка сказала «пафф» и растворилась. «Хорошо, даже отлично», – подумал он. Вода если и была заражена, то разве что чуть-чуть, то есть не смертельно. Полностью незараженными в этом мире были лишь невинные белоснежные облака, да и на те не стоило полагаться, так как иногда они извергали разноцветный дождь.

Набрав воды, Густав поднялся с прохладным бурдюком за плечами, увязая в сером рыхлом песке, походил по лесу, посмотрел на сосны. Сосны были здоровые, но среди них иногда попадались сосны-кусты – слабаки, не перенесшие Взрыва, цепляющиеся за жизнь уродливыми, скрюченными, как пружина, иголками.

Многие не перенесли Большого Взрыва. Но прадед Густава выжил, выжил и сам Густав, выжили и эти сосны. Российские сосны. Они, наверное, еще видели какого-то там президента России, кажется, Горбачевски его фамилия. Густав не помнил точно. Да и не было у него нужных знаний, как и не было образования. Все, что нужно, он умел делать, а те редкие обгорелые книги, которые он иногда находил в развалинах домов, помогали ему лишь скрасить бессонные ночи. Не более. И все чаще в качестве топлива для костра.

Внезапный шум насторожил Густава. Шум вроде бы далекий, но… Надо было действовать, это подсказывал опыт. Густав выбежал из леса и устремился к кораблю. Бурдюк с водой подпрыгивал и встревоженно хлюпал за спиной. На горизонте появилось облако пыли, и с каждой секундой оно становилось все ближе. Инстинктивный порыв бросил Густава к машине, но разум приказал: «Стоп!»

Нет, облако казалось странным. Во-первых, теперь уже ясно было видно, что это машина, а не песчаное торнадо или что-нибудь пострашнее, вроде стада диких коров, однажды чуть не затоптавших Густава насмерть. Во-вторых, двигалась она рывками, с большими ускорениями; ее дергало из стороны в сторону, и такой водитель не мог представлять опасности, если… если это только не ловушка или принявший галлюциногенные средства странник. На всякий случай Густав достал из-за пояса пистолет и, держа его дулом вниз, передернул затвор.

Корабль приблизился уже на расстояние пятидесяти метров, когда сзади в нем что-то взорвалось. Он мгновенно задымился, подпрыгнул на кочке, как будто завис в воздухе, и рухнул, зарываясь носом в сухую почву.

Довольно скоро, по инерции, остановился.

Но никто из корабля не вылезал.

Теперь уже разум приказывал Густаву поскорее уходить от греха подальше, а инстинкт умолял разобраться, в чем там дело. Победил инстинкт. Густав осторожно пошел к кораблю. Никаких признаков жизни в нем не наблюдалось, только проблески пламени и колышущийся жар. Он хотел обойти его со всех сторон, оглядеть как можно внимательнее, но время поджимало – с минуты на минуту должен был произойти взрыв, если он не ошибался в расположении топливного бака на этом корабле. А здесь, судя по конструкции машины, основным было именно бензиновое топливо.

Густав потянул на себя ручку двери (старая модель, на более поздних никто уже не делал такие ручки снаружи), дверь не поддалась. Густав отошел назад и чуть вбок и пару раз выстрелил в замок. Дернул дверь на себя, чуть не сорвав ее с петель. Изнутри повалил черный дым, – видимо, салон потерял герметичность, и те, кто находился в корабле, если не пострадали от взрыва, то уж точно наглотались ядовитого газа.

Густав влез внутрь. Там ничего не было видно, но застонал водитель. Зажмурившись и чувствуя на своей коже цепкие пальцы огня, Густав подхватил человека под мышки, выдернул из сиденья и потащил к выходу. Там уже перекинул его к себе на спину и побежал, если это так можно было назвать, что есть духу от пылающего в смертельном мареве корабля.

Пять…

Четыре…

Три…

Два…

Один…

Взрыв? Маленький такой взрыв?

Ну давай, взрывайся, не томи! Ну же!

…а может, не взорвется? Какой же тяжелый…

Повезет, если все обой…

БАХ!!!

…дется.

Густава снесло с ног ударной волной, и оба они, он и пребывающий без сознания водитель, упали. В ушах звенело. Голова наливалась медленным свинцом боли.

Густав оглянулся – на месте корабля зияла воронка, чуть поодаль были разбросаны куски железа, рама остова, горящее дымящееся колесо. «И как же меня не задело?»

Потряхивая головой, чтобы избавиться от звона в ушах, он повернулся и посмотрел на спасенного им водителя. Это был седой мужчина, даже скорее старик лет шестидесяти. Сухой, жилистый, загорелый. Он очнулся и теперь пытался встать, ошарашенно вращая карими глазами.

– Эй, ты меня понимаешь? Ты слышишь? Эй, как тебя зовут? – четко и раздельно спросил Густав на иньере, интернациональном языке.