Рыцарь белого единорога - Андрей Савинков

Вторая зима в новом мире оказалась гораздо более холодной и снежной, чем предыдущая. Несмотря на то, что снег выпал уже ближе к Новому году, вторая половина холодного сезона ознаменовалась обильными снегопадами, сопряженными с постоянным ветром и низкой температурой. Жизнь в таких условиях практически замерла: купцы перестали колесить по дорогам, крестьяне выходили из дома лишь для того, чтобы покормить скотину, даже патрули из замка Александр приказал не отправлять. Крайне маловероятно, что по такой погоде под ближайшим кустом может завестись шайка душегубов — как показывает практика, они тоже любят тепло и уют. Да и подмел Серов основную часть бесшабашных молодых парней, которых во все времена не устраивала тихая однообразная крестьянская жизнь, а шило в пятой точке тянуло на необдуманные приключения.

Во время последнего набора, который люди барона провели уже после окончания серьезной по местным меркам войны, оказалось, что желающих стать дружинником существенно больше, чем вакантных мест. Не смотря на отсутствие интернета, все заинтересованные каким-то совершенно непостижимым для капитана образом знали подробности закончившегося конфликта: соотношение потерь, размеры премиальных и, конечно, — истории успеха отдельных бойцов, сумевших буквально за полтора года построить неплохую карьеру и выбиться «в люди». Конечно, шансов закончить в итоге с прорубленной чьим-то топором головой было гораздо больше, однако молодые люди самого активного возраста смотрели на это весьма философски. Крестьяне и в деревне мерли как мухи — от тяжелой работы, болезней, антисанитарии и недоедания, — но уже при этом без каких-либо перспектив. Более того, слух о новом наборе дошел до жителей деревень, которые располагались за границами баронства Серов. Их владельцы видимо не отличались теми положительными качествами, которыми славился Александр: бережливостью к воинам, щедростью и способностью видеть в своих подчиненных не говорящий скот, а людей.

В общем, при необходимости набрать сотню с небольшим будущих дружинников, желающих встать под знамена Александра оказалось, как бы не в три раза больше, что позволило провести вполне себе качественный кастинг, выбирая только самых лучших — сильных, ловких, а главное — сообразительных. Буквально за два десятка дней, баронская дружина не только восстановила свою численность, но и выросла до четырех сотен человек, становясь уже достаточно заметной силой по меркам крошечных армий лоскутных вольных баронств.

Вообще у Александра, как у самовластного владетеля за каких-то полтора года успела у местных сформироваться определенная репутация. И речь сейчас идет не только про таких же коллег-баронов, которые получив однажды по сусалам, следующий раз, вероятно, постараются вести себя осмотрительнее. Даже среди крестьян Серов заработал кое-какой авторитет, как феодал, который не загибает налоги, заботится о своих людях, искореняет на своих землях разбойный люд, привечает торговцев, тратит деньги на дороги мосты и прочую и инфраструктуру. И конечно дает шанс стать магом, что автоматически возносит вчерашнего землепашца на недосягаемую до того высоту.

Все это привело к тому, что во владения Александра потянулся тонкий, но достаточно стабильный ручеек переселенцев, ищущих лучшей доли. Причем не только переселенцев, бегущих от гнета феодалов в центральных королевствах — этот поток был всегда — но и из соседних баронств. Серов отлично понимал, что такой процесс в будущем может стать проблемой — вряд ли соседям может понравится, что платящие им подати крестьяне «голосуют ногами за другого кандидата». С другой стороны и сделать с этим он ничего не мог: запрещать ищущим лучшей доли людям селиться на его землях — пустующих, причем, землях — Серов, конечно, не собирался.

Большую же часть времени длинными зимними вечерами Александр проводил, занимаясь творческой деятельностью. Работники его маленькой типографии почти закончили набирать философский труд Робина ан-Гровера, к Новому году оставалось отпечатать буквально десяток страниц, после чего около месяца отводилось на то чтобы переплести сотни отдельных листов в готовые, пригодные к продаже книги и уже весной, как только дороги вновь станут проходимыми, отправить их заждавшимся покупателям. Покупатели, конечно, еще не знают, что они заждались, но Александр был уверен, что такой товар на долго не залежится, закрывая, наконец, окончательно денежный вопрос.

Ну а следующей книгой, которую капитан задумал отправить в производство, должен был стать его собственный философский трактат, в котором Александр попытался изложить взгляд человека из будущего на жизнь и общественные отношения в средневековье. Сложно сказать, зачем Серову вообще было это нужно, уж точно он смог бы найти более перспективные с точки зрения коммерции книги. Вот только у него за почти два года жизни в новом мире успело накопиться много чего на душе — он смотрел, сравнивал, размышлял — чем хотелось поделиться с другими людьми. Чего в этом было больше — попытки изменить взгляды местных или просто прорывалась тоска по родине — не мог понять и сам автор, однако писательский труд не на шутку увлек бывшего спецназовца, заставляя просиживать над бумагами по несколько часов в день, изливая бурным потоком на нее свои мысли.

Когда же, уже в середине весны, Серов поставил точку в своем трактате, несколько нескромно озаглавленном как «Мысли о прошлом и будущем», то почувствовал, как тяжесть, давившая на него все эти месяцы как будто стала легче, как будто он смог переложить ее на страницы своего произведения.

Отладка постоянного процесса изготовления книг во весь рост поставила вопрос об изготовлении своей бумаги. Именно она кроме работы наборщиков, которая в эти времена почти ничего не стоила, составляла львиную долю себестоимости конечного продукта.

Изготовление бумаги — дело, если подойти с головой — не самое хитрое. Весь техпроцесс в реальности имеет два узких места, если удастся расширить которые, можно завалить сравнительно дешевой продукцией практически бесконечное количество потребителей.

Первым узким местом была химия. Серов из когда-то виденного фильма по Дискавери помнил, что исходное сырье превращается в однородную массу то ли под воздействием щелочи то ли кислоты то ли еще какой-то гадости. Вроде бы щелочи, но это не точно. В итоге на эксперименты с мелкими партиями ушла вся осень и почти вся зима. За полгода удалось подобрать нужный состав и немного отработать технологию, что называется «на кошках».

Второй большой проблемой, было то, что превращенное с вязкую субстанцию исходное сырье нужно, порезать, перетереть — в общем измельчить — и превратить в однородную массу без включений. Ведь каждый такой не измельченный кусок будет выделяться на будущем гладком листе бумаги.

Когда люди Александра имели дело с тестовыми партиями для отработки технологии, они измельчали, перетирали, а потом фильтровали пульпу вручную. Учитывая, что экспериментировали они с небольшим количеством, это в общем-то не было серьёзной проблемой. Теперь же приходилось думать, как экстраполировать полученный результат на промышленные объемы.