Красавица - Анастасия Евлахова

Рыночные террасы волновались и шумели так, будто очередной Праздник урожая обещал стать последним. Трепетали гирлянды из бумажных цветов, полотнища флагов рвал ветер, а башня Оси, которая взмывала над крышами из сердца острова, сверкала так грозно, что Море было страшно на нее взглянуть. У лотков толкались и оглушительно хохотали, запахи печеных змеиных языков, каштановых булочек и соленой ваты резали ноздри.

Море хотелось убежать, но сердце восторженно колотилось, и она упрямо протискивалась вперед. После дождя на террасах собрались лужи, и ей это было на руку: можно было разбирать дорогу, не поднимая головы и не привлекая лишнего внимания. В левом кармане Мора сжимала подарок отцу – новый блок памяти для домашнего мобуса, в правом – подарок матери: гребень, усыпанный пластиковыми камешками. А вот сестре она пока ничего не подыскала. Зикке дарить было нечего, и времени оставалось в обрез.

Сбоку выскочил зазывала:

– Купи драконьих яблок, красавица!

Мора споткнулась, и лоточник, почуяв легкую добычу, схватил ее за локоть.

– Дешевле не найдешь, ягодка! Утром из подземного сада, сочнее некуда. Вот-ка, попробуй!

На ладони у него лежал алый фрукт, разрезанный надвое – и правда свежий. Мякоть глянцевая, влажная, аппетитная. Мора облизнулась. Драконьих яблок она не ела много лет, даже на Праздник урожая.

Объясняться с лоточником было никак нельзя, поэтому Мора только повела плечом. Она уже повернулась, чтобы нырнуть в толпу, но тут ее толкнули, и лоточник отступил. В краешке лужи Мора увидела его глаза – круглые, как плошки для масла. Она прижала руки к груди и еще ниже опустила голову. Нет-нет, только не это…

Люди вокруг замедляли шаг, останавливались, пытались ее рассмотреть. По террасам прокатились вздохи. Отражения в лужах затоптали, и Мора больше не понимала, куда ей идти. Она знала, что так делать нельзя, но другого выхода у нее уже не было: она все-таки подняла взгляд, открыв лицо.

– Вы только посмотрите… – пробормотал кто-то.

Торговец выронил половинки драконьего яблока, и они поскакали, опережая друг друга, по террасам крыш вниз, в открытую Бездну. Мальчишка в толпе так крепко прижал к груди свою игрушку – небесную черепашку, что панцирь из дешевого пластика треснул. Девочка застыла с разинутым ртом, и щербет из рожка шлепнулся ей под ноги. Женщина глазела, не замечая, как из корзинки посыпались специи.

Где-то с секунду Мора их разглядывала. Почти никогда не позволяла она себе такой роскоши – смотреть прямо в глаза, – и это ее заворожило. Лица казались такими совершенными, что захватывало дух. Гладкая кожа и симметричные, словно по линейке выверенные черты казались почти ненастоящими. Даже изумленные гримасы не портили прекрасных, будто мраморных лиц, но Мора знала, что этой красоты, кроме нее, никто не замечает. До тех пор, пока среди красавиц и красавцев не появляется такая, как Мора.

– Заразная! – шепнул кто-то.

– Мутантка! – подхватили сбоку.

И толпа зашевелилась.

– Уродина… – понеслось отовсюду.

Мора втянула голову в плечи и отступила. Толпу перед ней рассекло надвое: зеваки принялись пятиться, как будто от одного прикосновения к «заразной» могли упасть замертво. Зазвенели цветными бусинами обереги.

– Прочь, прочь! – закричала старуха, потрясая амулетом с черными перьями.

Наконец Мора заметила в стороне лесенку, ведущую на террасу уровнем ниже, но кто-то преградил ей дорогу. Ей почудилось, что это один из солдат, и она сжалась. Мора собрала такую толпу, что впору было заподозрить забастовку, а с протестами расправлялись быстро. Но когда человек выпростал из складок балахона костлявую руку и схватил Мору за локоть, она выдохнула.

Облаченные в дорогую темно-сиреневую форму, которой армию снабжала Ось, невыносимо молчаливые и отстраненные, солдаты просто хватали нарушителей и уводили. К тому же они пугали не одну Мору – увидев гвардейцев, толпа бы рассеялась в один миг. А это просто бродяга.

– У тебя метка богов! – обдав зловонным дыханием, шепнул он ей прямо в лицо. – Тебя благословили боги…

Мора легко вывернулась и рванулась по ступенькам прочь. Какое еще благословение, если при встрече с ней люди хватаются за обереги? Ненормальный…

Еще три сектора, и она будет дома. Только напрямую нельзя, чтобы никто не увязался ненароком: такое уже случалось, и окна семейного отсека закидывали камнями. По правую руку мелькали, как лошадки на ярмарочной карусели, трубы и флаги, вспыхивали на открытых лотках ржавые бока земляных персиков, стебли кровяного сельдерея, охапки пластиковых цветов. Листы металла, которыми была покрыта терраса, скрипели под ногами, когда Мора оскальзывалась в лужах на кругляшках конфетти. За ограждением по левую руку такие же террасы спускались ступенями гигантской лестницы прямо в провал Бездны.

Там, у последнего ограждения далеко внизу, Бездна казалась лиловой. Над островом, где упиралась в облака Ось, – светло-сиреневой. А если перегнуться через поручни и заглянуть с нижней террасы под остров – почти черной. Никто не знал, что там, на дне Бездны, но в этот мрак уходило ночевать светило.

Туда же, к нижним ярусам, теперь спешила и Мора. Сбежав по узкой лесенке, втиснутой между лотками, она оставила за спиной рыночный сектор и оказалась в жилом. Теперь справа вместо лотков потянулись ржавые кубы семейных отсеков. Окно и дверь – стандартный одноместный; окно, дверь и окно – отсек на женатую пару; дверь и три или четыре окна – на семью с детьми. Отсеки были сдвинуты плотно, как исполинские кирпичи, и эту кладку только иногда пересекали лестницы, ведущие с террасы на террасу. Устроены такие переходы были хаотично, и чтобы спуститься в самый низ Второго кольца, лестницы еще нужно было поискать.

Порой Второе кольцо представлялось Море гигантской юбкой, в которую была одета парящая в Бездне скала острова. Жилые отсеки, производственные цеха, алтари, лавки и торговые лотки прижимались одной стеной прямо к камню; другая их сторона смотрела в Бездну. Говорили, что Первое и Третье устроены совсем иначе, но представляла их себе Мора плохо – она там, конечно, не бывала. Честно говоря, она и по родному Второму ходила нечасто…

Поскользнувшись на мотке серпантина, киснущем в луже, Мора ухватилась за ограждение и стиснула зубы. И почему она не может праздновать, как все? Почему не может гулять по разукрашенным крышам с палочкой соленой ваты, выбирать цветные браслеты, не пряча лицо, и пускать с другими в Кольцевой канал кораблики на удачу?..

Завтра начнется новый оборот, а для Моры все останется по-старому. Она снова запрется в семейном отсеке и будет мечтать о том, что когда-нибудь ей больше не придется убегать, когда-нибудь она сможет ходить по этим террасам обыкновенной красивой невидимкой.