Галактиона. Поиск Ульдан - Василий Маханенко

Если вас хоть раз убивали в реальности, то мои вам соболезнования. Ничего приятного в этой процедуре нет: больно, суматошно и страшно. Так что, если вы в себе не чувствуете склонностей к мазохизму, советую избегать маньяков и убийц. В противном случае, терпите и надейтесь, что после смерти вас ждет рай, который будет очень похож на место моего нынешнего пребывания.

Солнце в моем персональном раю всегда находилось в зените, но можно было не беспокоиться о жаре или ожогах. Комфорт здесь был превыше всего. Потому я блаженно жмурился, разглядывая диск раскаленного светила, и наслаждался прелестями пляжного отдыха. Ласковый бриз со стороны океана приносил прохладу; волны теплой и кристально чистой воды раз за разом касались ступней, щекоча их, словно игривая девушка, а сладкий щебет экзотических птиц добавлял картинке нужный звуковой антураж. Все вокруг заставляло послать к черту заботы и погрузиться в нирвану, чему я радостно предавался, даруя мозгу несколько секунд покоя. Ровно через десять секунд я дам себе мысленного пинка и напомню, что вокруг цифровые декорации, скрывающие стены лечебно-диагностического центра. Ровно десять секунд и ни секундой больше. Я должен помнить, кто я и почему сюда попал.

Меня зовут Панкратов Алексей. Я — профессиональный игрок виртуального мира Галактиона, заключенный в медицинскую капсулу тотального восстановления. Окружающий меня мир — проекция, созданная, чтобы обмануть мой мозг. Я должен чувствовать себя целым и здоровым, только тогда, по словам врачей, я смогу восстановиться после перенесенных операций.

С того момента, как я впервые пришел в сознание и обнаружил себя на этом пляже, прошло три дня. Время от времени меня посещал лечащий врач, чтобы проконтролировать психологическое восстановление и рассказать о физическом состоянии моего тела. Дело было дрянь. Борьба с боссом «Константин» далась дорого — трансплантат вместо сердца, три синтетических заплатки на легких и протез вместо одной руки. Прогнозов никаких не давали, на все вопросы — скучное «состояние стабильно удовлетворительное».

Но самым мучительным здесь оказалось неведение. Я не знал, чем закончилась наша борьба с Константином, и постоянно задавался вопросами. Как я оказался в капсуле? Сколько был в отключке? Что с Олесей и ребенком? Попытка узнать хоть что-нибудь у доктора закончилась неудачей. Эскулап знать ничего не знал, и мне велел помалкивать. Я послушно помалкивал, соглашался со всеми предписаниями и ждал. Главное — выжить, большего я пока сделать был не в силах.

Глаза заболели от долгого разглядывания солнца. Зажмурившись, я смахнул набежавшие слезы. Дискомфорт был приятным, потому что отвлекал от навязчивых мыслей. Неожиданно зашуршал песок, словно кто-то шел по побережью ко мне издалека, но я не беспокоился. Мой лечащий врач всегда так появлялся, избегая визуализироваться рядом, чтобы не испугать меня. Обрадовавшись компании, я поспешил проявить дружелюбие, не открывая глаз:

— Guten Tag, Good day, Buon giorno, доктор! Надеюсь, подопытный Панкратов с демонстрацией здорового духа справился?

— Более чем, на мой взгляд. Но у меня нет медицинского образования, чтобы заявлять это авторитетно, — ответил мне незнакомый голос. Я распахнул глаза, и сквозь темные пятна и слепящие лучи солнца попытался рассмотреть незнакомца. Из положения лежа лучше всего мне удалось рассмотреть дорогие кожаные ботинки.

— Добрый день, Алексей. Мне крайне неудобно беседовать с вами в таком положении. Поднимитесь.

Пока я молча подымался, мозг, изголодавшись по информации, заработал в бешеном ритме. Доктор приходил ко мне всегда налегке: сланцы, парусиновые шорты и веселенькая рубашка с разноцветными пилюльками, чтобы не вносить диссонанс в обстановку. Этот экземпляр явился при полном параде: строгий офисный костюм, кожаный кейс, брендовые аксессуары. Либо это представитель юридического отдела корпорации, эти, мне казалось, и спали в костюмах и туфлях, либо мелкий опер из полиции, решивший по дурости меня впечатлить. Интуиция кричала, что второй вариант предпочтительнее, но опыт авторитетно настаивал на человеке, облеченном властью. Их манеру приказывать не спутать с глупой попыткой произвести впечатление.

— Благодарю, присаживайтесь, — прямо на песке материализовались офисный стол и два кресла. Мужчина снял солнцезащитные очки, раскрыл чемодан и, расстегнув нижнюю пуговицу пиджака, уселся в одно из кресел. Пока я молча занимал второе, он достал из чемодана несколько листов бумаги и аккуратной стопкой сложил их на столе.

— Меня зовут Рейнеке Лис. Мой статус и должность не имеют сейчас значения, гораздо важнее то, что я могу помочь вам разрешить затруднительную ситуацию, в которой вы оказались, — мужчина выжидающе посмотрел на меня.

— Поясните, что за ситуация, — попросил я, — Я немного выпал из реальности по состоянию здоровья.

— Понимаю. Следствие считает, что вы с умыслом переехали в жилище, обустроенное специальными средствами защиты и взлома. Хозяину нанятого вами дома уже предъявлено обвинение в нелегальном использовании спецсредств. Вы взломали систему слежения, обманом заманили одного из участников соревнований и убили его. Удостоверившись, что Константин мертв, вы постарались избавиться от Сафроновой, посчитав ее и ребенка обузой, инсценировали нападение на самого себя и совершили подлог улик с целью оговорить Константина. Такова официальная версия произошедшего четыре дня назад преступления. Вам есть что сказать?

— Вы рехнулись?! — от услышанного бреда я вскочил. — Все не так было! Это он угрожал нам пистолетом, прострелил Олесе ноги и руки! Грозился, что убьет, а ребенка в ней как в инкубаторе вырастит! Я переехал, потому что опасался за наши жизни!

— Сядьте! Я понял вас. Доктор запретил вам волноваться. Согласен, официальная версия имеет слабые места, поэтому я здесь. Расскажите свою версию произошедшего. Согласно официальной информации, Константин на момент совершения преступления должен был находиться в коме под присмотром медиков, а вместо этого его нашли застреленным в вашем доме. Уличные камеры зафиксировали, что он прибыл к вам самостоятельно и в сознании. Так?

— Так, — повторил я, снова усевшись в кресло, и севшим голосом спросил, — Олеся и ребенок мертвы?

Здравое мышление быстро возобладало над эмоциями, вычленив из слов Рейнеке главное: «постарались избавиться от Сафроновой». Это могло означать только одно.

— Жива, но находится в реанимации. Большая потеря крови, есть угроза выкидыша. Врачи борются за жизнь ребенка, самой Олесе уже ничего не угрожает, — Лис снял с души гигантский камень. — По причине физического состояния разговор с Сафроновой не может сейчас состояться, поэтому вы остаетесь единственным свидетелем произошедшего. Давайте вернемся к цели моего визита. Я вас слушаю.

Стараясь не упустить ни одной детали, я рассказал Рейнеке обо всем, начиная с выхода из игрового кокона. Появление Константина, его угрозы, стрельба, желание сохранить ребенка, бросок блина от штанги. Скрывать мне было нечего, я — законопослушный гражданин и был уверен, что специалисты сделают правильные выводы. Подумав, я решил добавить важную вещь: