Стратегия воздействия - Макс Глебов

Контрудары сороковой и двадцать первой армий не имели никаких шансов на успех. Сильно ослабленные в предыдущих боях за Киев, они даже после пополнения не обладали достаточной пробивной мощью для того, чтобы прорвать кольцо окружения и вновь открыть коридор к остаткам трех попавших в котел армий. Однако это был тот самый случай, когда победить невозможно, но вступать в бой все равно надо – о том, чтобы оставить погибать в котле двести тысяч человек никто в Ставке даже думать не хотел.

Вычислитель бесстрастно выдавал сухие цифры расклада сил. Специальных программ для прогнозирования исхода сражений в его памяти не имелось. Они остались на лунной базе, где мне с легкостью рассчитали бы вероятность успеха каждой из сторон, оптимальную стратегию и тактику за обоих противников и математическое ожидание потерь. Тем не менее, кое-какие оценки можно было сделать и с помощью имевшихся в моем распоряжении средств.

Времени на то, чтобы разбираться с управлением сателлитами у меня оставалось не так много, но я старался его все-таки находить. Дело продвигалось с ощутимым скрипом. Если в инструкциях мне что-то оказывалось непонятно, а такое случалось довольно часто, попросить помощи было не у кого. Мое базовое образование совершенно не предназначалось для решения тех задач, которые я перед собой ставил. Интерфейс управления сателлитами подразумевал наличие у оператора знаний определенного уровня, и инструкции тоже рассчитывались на людей, этими знаниями обладавших. В результате некоторые термины я просто не понимал. Вычислитель спасательной капсулы в отдельных случаях умудрялся помочь мне, давая справочную информацию, но его базы данных тоже составлялись не для управления научными спутниками, и уж тем более не для помощи пилоту в создании программ для анализа боевых возможностей армий докосмической эры.

Основам программирования меня учили. Считалось, что как пользователь многочисленных симуляторов космического боя, пилот должен иметь представление о том, как они работают. Никто, понятно, не рассчитывал на то, что я полезу в исходный код менять под свои цели какие-то параметры или искать недокументированные возможности программ, но разработчики учебного курса считали, что принципы принятия решений вычислителем должны быть мне понятны хотя бы в общих чертах.

Предмет, казавшийся мне поначалу совершенно бесполезным, неожиданно меня заинтересовал, просто как неплохое упражнение для мозга, и я даже на какой-то период им увлекся, чем сильно удивил руководителя учебной части. Потом, за текущими делами, я забросил это занятие, но кое-какие навыки остались, и теперь я был искренне рад тому давнему увлечению.

Моим непосредственным начальником стал старший майор госбезопасности Судоплатов – фигура, пользовавшаяся в наркомате Берии огромным авторитетом и почти безграничным доверием, заслуженным опасными, но убийственно эффективными операциями по устранению главы украинских националистов Евгения Коновальца и личного врага Сталина Льва Троцкого. Честно говоря, я Судоплатова опасался, и мне не хотелось сообщать ему результаты моих размышлений, заставлявших меня весьма скептически смотреть на идею деблокады окруженных под Киевом войск ударом сороковой и двадцать перовой армий. Вот только обвинения в пораженческих настроениях мне и не хватало.

Однако просто заниматься текущими делами, наблюдая за тем, как одна за другой проваливаются попытки контрударов, я не мог. Вообще, я понял для себя одну простую вещь – эта война постепенно перестает быть для меня чужой. Раньше в качестве своих я воспринимал только непосредственно окружавших меня красноармейцев и командиров, с которыми вместе шел в бой, но чем дальше, тем больше я начинал понимать, что это понятие стремительно охватывает все большее и большее число людей. В какой-то момент своим для меня стал взвод ПВО, потом весь сводный батальон генерала Музыченко, дальше в эту же категорию попала трехсотая дивизия, артполк подполковника Цайтиуни, а теперь, похоже, и весь Юго-Западный фронт, разорванный сейчас немцами на две части и разделенный на окруженных и тех, кто оказался вне котла.

Мне стоило немалых трудов заставить работать в связке искусственный интеллект, оставшийся в спасательной капсуле, и бортовые вычислители спутников. До разрушения лунной базы они никак между собой не взаимодействовали, и считалось, что взаимодействовать и не должны. Теоретически, имеющиеся у меня коды доступа позволяли подружить между собой эти устройства, но на практике я возился с этой задачей много часов. Зато теперь обучение искусственной нейронной сети, созданной мной для моделирования действий русских и немецких армий, происходило гораздо эффективнее. И главное, процесс этот не требовал моего непосредственного участия. Прямой доступ к базам данных сети сателлитов позволил вычислителю капсулы черпать оттуда все необходимые сведения о ходе сражений и маневров, практике применения того или иного оружия, способностях и умениях командиров, в общем, все, что требовалось скормить нейронной сети для ее тренировки на исторических данных.

Саму нейронную сеть я, конечно же, создавал не с нуля. Такой объем программирования был бы мне просто не по силам, да и не справился бы я с этой задачей с моим уровнем квалификации. На мое счастье интерфейс пользователя сети сателлитов предлагал большой выбор готовых блоков, из которых, как из деталей конструктора, можно было собирать нужные мне программы. Конечно, какими-то основами этого процесса владеть все же требовалось, и, как оказалось, моего уровня подготовки едва хватило – задачка мне попалась весьма нетривиальная.

Обучение сети заняло трое суток. Я проверил результат и убедился, что при тестировании на уже отгремевших сражениях моя программа дает вполне приемлемые по точности прогнозы. Оставалось надеяться, что и с прогнозированием хода предстоящих битв она тоже справится.

Как я и опасался, Судоплатов видел в моих способностях, прежде всего, отличную возможность для формирования сверхэффективного диверсионного отряда. Возможно, он даже смог убедить Берию в том, что именно так и нужно нас использовать. Во всяком случае, все первые дни нас обучали именно по программе подготовки диверсантов.

Меня это, естественно, не устраивало. Я не собирался всю войну бегать по немецким тылам, взрывая мосты и захватывая «языков». В принципе, против такого использования моего отряда я ничего не имел, но только в качестве одного из направлений, причем вспомогательного, не более. Однако подходящего момента для выяснения отношений с новым руководством не подворачивалось, да и весомых аргументов у меня не имелось. Теперь же, после провала нескольких попыток деблокады окруженных, они появились.

– Товарищ старший майор госбезопасности, разрешите обратиться, – остановил я своего непосредственного начальника после очередного инструктажа.

– Слушаю вас. – Судоплатов был не в духе. Видимо, дела на фронте не располагали к оптимизму.

– Насколько я могу судить, попытки пробить коридор к окруженным под Киевом войскам пока не принесли положительных результатов, – негромко произнес я, чтобы кроме нас моих слов никто не слышал. – Сороковая и двадцать первая армии, я полагаю, были вынуждены отойти на исходные позиции, а то и отступить дальше на восток…