Вчера-позавчера - Шмуэль Агнон Страница 36

1

Хороши были эти дни! Однако дни, что последовали за ними, уже не были хороши. Счастлив тот, кто отдал свой первый поцелуй девушке, другими не целованной, и горе тому, кто целовал девушку, которую уже до него целовали другие. Без всякой видимой причины изменила Соня свое отношение к Ицхаку.

Ицхак вернулся, как всегда, с работы. Принес воду из колодца, вымыл лицо и руки, надел чистую одежду и приготовился к встрече с Соней. Ждал, но она не пришла. И, что естественно для мужчины, ожидающего девушку, которая задерживается и не приходит, кажется ему, что никогда в жизни она не была ему так необходима, как в эти минуты. Время замедлилось и остановилось. Не случилось ли с ней что-нибудь? То он собирался пойти к ней, то возвращался взглянуть, не пришла ли она. Когда лопнуло его терпение, пошел к ней.

Соня жила в маленьком безымянном переулке. Нельзя сказать, что он относится к Неве-Шалом, так как разделяет их песчаный пустырь. И нельзя сказать, что он относится к Неве-Цедек, так как разделяет их группа домов. Это — дома одесского инженера, приезжающего в Яффу каждую осень и строящего себе дом; а с началом лета, когда пора возвращаться в Одессу, продает он этот дом.

Пошел Ицхак к Соне. Ослабли его колени от страха: вдруг она заболела, ведь если бы была здорова, разве не пришла бы? «Соня больна, Соня больна, Соня больна», — бормотал Ицхак, как человек, заговаривающий болезнь. Быть может, уже отвезли ее в больницу? И в то самое время, как он тащится сюда, он должен бежать в больницу? Поднял он глаза и увидел, что стоит напротив ее дома, и в комнате горит свет. Понял Ицхак: все, что он рисовал себе, сущая правда; Соня лежит больная, над ней стоит врач, щупает ее пульс и выписывает лекарства. Потороплюсь, сказал себе Ицхак, и пока открыта аптека, принесу ей лекарства.

Потом куда-то ушли все его страхи, связанные с Соней. «Соня не больна, Соня не больна, Соня не больна», — проговорил он три раза против тех трех раз, что сказал прежде. Наоборот, Соня здорова, Соня здорова. И она сидит и ждет меня. Человек — живой. Иногда изменяет человек своему обычаю. Ему хочется чего-то нового. Все эти дни Соня приходила ко мне, а сегодня она хочет, чтобы я пришел к ней. Дурак я был, что не приходило мне это в голову.

Радость охватила его душу, забыл он все свое горе и уже видел себя открывающим дверь, и вот появляется Соня, и бросается ему навстречу, и протягивает свои теплые руки, и обхватывает ему голову. Зажмурил он глаза, и затаил дыхание, и впитал в себя чуть-чуть из того, что увидел в своем воображении.

2

Соня не бросилась к Ицхаку и не протянула руки, чтобы обнять его, как делала всегда, когда он ошибался в счете. Молча сидела Соня в покойном кресле, купленном сегодня у княгини Миры; и лампа горела перед ней, и куча чулок лежала на ее коленях. С того дня, как познакомился Ицхак с Соней, не видел он ее, штопающей чулок, сейчас — все чулки собрались и явились к ней просить штопки. Соня занималась своим делом, будто бы не видя Ицхака.

Подкосились у него колени, но гнев выпрямил их. Сделал Ицхак над собой усилие и сказал:

— Не пришла ты ко мне!

Сказала ему Соня в ответ:

— Похоже, что не пришла я к тебе…

— Почему?

— Если я не пришла к тебе, так ведь ты пришел ко мне.

— Однако ты принимаешь меня немного странно.

— Если бы ты прислал мне телеграмму, что придешь, я бы пригласила в твою честь всех танцовщиц Дамаска.

— Можно мне сесть? — сказал Ицхак с деланным смирением.

— Если хочешь, садись!

Взял он себе стул, чтобы сесть.

Сказала Соня:

— Не этот стул, на нем лежат нитки.

Стоял Ицхак в комнате, которую знал наизусть с того самого вечера, как пришел сюда впервые. Эта комната — не маленькая и не большая, и два окна есть в ней… Одно окно выходит на улицу, а другое окно смотрит на такой узенький переулок, что не всякий человек там пройдет… Вот кровать, диван, стол и шкаф. И кровать накрыта разноцветным одеялом с вышитой на нем желтой собакой, и палка у нее в пасти. А над диваном висит фотография убитого Брилли…

И хотя весь мир ничего не значил для Ицхака по сравнению с его горем, он обратил внимание, что одеяло это немного истрепалось, и рассердился, что Соня занимается своими чулками в совершенно неподходящее для этого время, в особенности когда он пришел навестить ее. Уж лучше занялась бы своим одеялом, чтобы не истрепалось оно еще больше.

3

Сказала Соня:

— Ты ведь хотел сесть.

Ответил Ицхак:

— Вижу я, что ты не в духе. Есть причина этому?

— Каждый, кто знаком с основами логики, понимает, что не бывает ничего без причины.

— Если так, то в чем дело?

— Я занята.

Сказал Ицхак:

— Выходит, что я отвлекаю тебя от дела. Ты хочешь, чтобы я ушел?

— Извини меня, что не провожаю тебя. Ты видишь, как много у меня работы. Кстати, как тебе это кресло, которое я купила сегодня?

— Не мешает покрасить его заново.

— Не надо. Я кладу на него подушку и прикрываю его изъян.

— Если не надо, так не надо.

Вошла госпожа Пуа Гофенштейн.

— Добрый вечер, госпожа Цвайринг! — сказала госпожа Гофенштейн и поправила очки. — Добрый вечер, господин Кумар! Вижу я, что мешаю…

Сказала Соня:

— Наоборот, рада я, что госпожа пришла.

— Занята она, госпожа Цвайринг?

— Когда человек не работает и ему нечего делать, он залезает во все дыры и щели и находит там вещи, от которых хотел уже избавиться, но начинает возиться с ними, лишь бы занять себя, — улыбнулась Соня.

— Уже сказал Толстой, что после грехопадения Адама не может человек сидеть без дела. Итак, штопает госпожа свои чулки? Прекрасно! Чулки — это такая вещь, что невозможно обойтись без них. Я пришла к госпоже Цвайринг спросить: быть может, госпожа сумеет прийти завтра в садик, я хочу устроить себе выходной.

— Идет госпожа встречать брата в порт?

Покраснела госпожа Гофенштейн и, запинаясь, сказала:

— Мой брат еще не прибыл, и кто знает, приедет ли он. Я, может быть, пойду завтра погулять… с Осипом.

Подумала Соня про себя: вряд ли все так просто — Пуа Гофенштейн, директор детского сада, оставляет детей из-за того, что захотелось ей погулять с Осипом…

Пуа Гофенштейн любит детей, и все ее существование связано с малышами в саду. И даже если бы дали ей все блага в мире, не оставила бы она своих нежных птенчиков. Однако произошло нечто исключительное. Осип собирается вернуться в Россию. Почему? Потому что он бежал от службы в армии, и отец его должен заплатить штраф. Но ведь отец — бедняк, и нет у него денег, чтобы заплатить штраф. Поэтому возвращается Осип в Россию, чтобы пойти в армию и освободить отца от выплат. И хочет Пуа Гофенштейн провести с ним день перед его отъездом.