На дне. Дачники - Максим Горький Страница 33

Шалимов. Свидетельствую, что это неправда... Вы позволите идти с вами?

Варвара Михайловна. Пожалуйста, идите...

Двоеточие. Пойдемте к речке... в беседку. Чего вы горячитесь, сударыня моя?

Варвара Михайловна. Ах... я чувствую какое-то тяжелое недоразумение.

(Уходят по дороге в лес. Суслов смотрит вслед им, и усмехается.)

Рюмин (смотрит им вслед). Как она оживилась... когда приехал этот... Шалимов. .. Как она говорит! А что такое он? Ведь она видит, - он исписался, потерял почву под собой... и, когда он говорит уверенно, он лжет себе, обманывает других.

Калерия. Она это знает; вчера вечером, после разговора с ним, она плакала, как разочарованное дитя... Да... Издали он казался ей сильным, смелым, она ожидала, что он внесет в ее пустую жизнь что-то новое, интересное...

(Из-за угла дачи Басова идут Замыслов и Юлия Филипповна. Он что-то шепчет ей, она смеется. Суслов это видит.)

Рюмин. Пойдемте в комнаты. Сыграйте что-нибудь, пожалуйста... хочется музыки...

Калерия. Пойдемте... Да, грустно жить, когда кругом тебя всё так...

Юлия Филипповна. Смотрите: артисты наши уже пришли. Репетиция в шесть, а теперь?

Замыслов. А теперь семь с половиной. Но раньше опаздывали только вы, а теперь - все. Плоды вашего влияния.

Юлия Филипповна. Это - дерзость?..

Замыслов. Это - комплимент. Я на секунду забегу к патрону, вы позволите?

Юлия Филипповна. Скорее! (Замыслов уходит на дачу Басовых, Юлия Филипповна - к группе деревьев, напевая, видит мужа.)

Суслов. А, где была?

Юлия Филипповна. Там... И там...

(Около сцены, дама в желтом, молодой человек, Семенов, юнкер и две барышни. На сцене Пустобайка с грохотом ставит стол. Смех, отдельные восклицания: "Господа!" - "Где режиссер?" - "Господин Степанов!" - "Он здесь, я видел". - "Опоздаем мы в город!" - "Извините - Семенов, а не Степанов!")

Суслов. Всё с ним?.. С этим... так открыто... чем ты рисуешься, Юлия? Надо мной уже смеются. Ты понимаешь?

Юлия Филипповна. Уже смеются?.. Это скверно...

Суслов. Нам нужно объясниться... Я не могу позволить тебе...

Юлия Филипповна. Мне не улыбается роль жены человека, над которым смеются...

Суслов. Берегись, Юлия!.. Я способен...

Юлия Филипповна. Быть грубым, как извозчик? - я знаю...

Суслов. Не смей говорить так! Развратная!

Юлия Филипповна (негромко, спокойно). Мы кончим эту сцену дома. Сюда идут... Ты ушел бы... У тебя такое лицо...

(Брезгливо вздрагивает. Суслов делает шаг к ней, но быстро отступает и, сказав сквозь зубы свою фразу, исчезает в лесу.)

Суслов. Когда-нибудь... я застрелю тебя!..

Юлия Филипповна (вслед ему). Это - не сегодня? да? (Напевает.) "Уже утомившийся день..." (Голос у нее дрожит.) "...Склонился в багряные воды..." (Смотрит широко открытыми глазами вперед и медленно опускает голову. С дачи Басова выходят: Марья Львовна, очень взволнованная, Дудаков и Басов с удочками.)

Басов (распутывая лесу). Уважаемая... Надо быть мягче, надо быть добрее... все мы - люди... Черт бы взял того, кто спутал мои удочки!..

Марья Львовна. Позвольте!

Дудаков. Видите ли, человек устает...

Басов. Нельзя же так, уважаемая! По-вашему выходит, что если писатель, так уж это непременно какой-то эдакий... герой, что ли? Ведь это, знаете, не всякому писателю удобно.

Марья Львовна. Мы должны всегда повышать наши требования к жизни и людям.

Басов. Это так... Повышать - да! Но в пределах возможного... Все совершается постепенно... Эволюция! Эволюция! Вот чего не надо забывать!

Марья Львовна. Я не требую... невозможного... Но мы живем в стране, где только писатель может быть глашатаем правды, беспристрастным судьею пороков своего народа и борцом за его интересы... Только он может быть таким, и таким должен быть русский писатель...

Басов. Ну, да, конечно... однако...

Марья Львовна (сходит с террасы). Я этого не вижу в вашем друге, не вижу, нет! Чего он хочет? Чего ищет? Где его ненависть? Его любовь? Его правда? Кто он: друг мой? враг? Я этого не понимаю... (Быстро уходит за угол дачи.)

Басов (распутывая удочки). Уважаю я вас, Марья Львовна, за эту... кипучесть... Исчезла?.. Нет, вы скажите мне, чего она горячится? Ведь даже гимназистам известно, что писатель должен быть честен... ну, и там... действовать насчет народа и прочее, а солдат должен быть храбр, адвокат же умен... Так нет, эта неукротимая женщина все-таки долбит зады... Пойдемте, милый доктор, поймаем окуня... Кто это спутал удочки? Черт!

Дудаков. Д-да... много она говорит, по-умному... Очень просто жить ей... Практика у нее есть, потребности небольшие.

Басов. А этот Яшка - шельмец! Вы заметили, как он ловко выскальзывал, когда она припирала его в угол? (Смеется.) Красиво говорит он, когда в ударе! А хоть и красиво, однако после своей первой жены, с которой, кстати сказать, он и жил всего полгода... а потом бросил ее...

Дудаков. То есть разошелся, говорят в этих случаях.

Басов. Ну, скажем, разошелся... а теперь вот, когда она умерла, хочет ее именьишко к своим рукам прибрать. Ловко?

Дудаков. Н-но! Очень неловко. Это лишнее!..

Басов. А он вот находит, что не лишнее... дорогой мой доктор! Идем на реку...

Дудаков. А знаете что?..

Басов. Что именно?

Дудаков (задумчиво, медленно). Вам не странно, то есть вас не удивляет, что мы не опротивели друг другу, а?

Басов (останавливается). Что-о? Вы это серьезно?

Дудаков. Вполне серьезно... Ведь ужасно пустые люди все мы... вам не кажется это?

Басов (идет). Нет, не кажется... Я здоров... Я вообще нормальный человек, извините...

Дудаков. Нет... вы без шуток:

Басов. Шутки? Послушайте... вы, того, доктор... одним словом: врачу, исцелися сам! Кстати, спрошу вас - вы меня в воду не столкнете, а?

Дудаков (серьезно, пожимая плечами). Зачем же?

Басов (идет). А так... вообще... странное у вас... настроение.

Дудаков (угрюмо). Трудно говорить серьезно с вами...

Басов. И не говорите... не надо! А то вы очень уж оригинально понимаете серьезный разговор... Не будем говорить серьезно!