Капитан Панталеон и Рота добрых услуг - Марио Варгас Льоса Страница 26

— Вторая и третья группы отправляются на «Еве» через час, — рапортует Чучупе. — Во второй: Барбара, Пенелопа, Лалита и Лохмушка. Веду группу я, направляемся в гарнизон Болоньези на реке Масан.

— А вдруг от всех этих переживаний из-за распятого ребенка кадетик родится уродом? — готовится заплакать Почита. — Вот ужас-то, Панта, вот кошмар.

— Тлетью веду я по воде в часть Йавали, — пилит рукой воздух Китаец Порфирио. — Здесь будем в четвелг, к полудню, сеньол Пантоха.

— Порядок, отправляйтесь на погрузку и ведите себя как следует, — прощается Панталеон Пантоха с группами. — А вы, Китаец и Чучупе, зайдите на минутку ко мне в кабинет. Поговорить.

— Еще пять девушек? Замечательная новость, сеньор Пантоха, — потирает руки Чучупе. — Как только вернемся из поездки, я вам их достану. Легче легкого, от желающих отбоя нет. Я же говорила, мы становимся знаменитыми.

— Очень плохо, нам не следует выходить из подполья. — Панталеон Пантоха указывает на плакат, гласящий: «В закрытый рот муха не влетит». — Я бы хотел, чтоб ты привела десять кандидаток, я сам выберу пять лучших. Вернее, четырех, потому что одна, я полагаю…

— Ольгита, Блазильянка! — Китаец Порфирио лепит в воздухе пышные формы. — Блестящая идея, сеньол Пан-Пан. Это плоизведение искусства плинесет нам славу. Вот съездим, и вмиг отыщу ее вам.

— Найди тотчас же и веди сюда. — Панталеон Пантоха краснеет, у Панталеона Пантохи меняется голос. — Пока Сморчок не прибрал ее к рукам. У тебя еще целый час, Китаец.

— Ну что за спешка, сеньор Пантоха. — Чучупе укладывает мармелад, сахар, печенье. — Пожалуй, и я взглянула бы на личико прелестной Ольгиты.

— Замолчи, любовь моя, не надо больше об этом думать. — Панта беспокоится, Панта разрезает картон, малюет на нем, вешает на стену. — С этого момента в нашем доме раз и навсегда запрещается говорить о распятом ребенке и о сумасшедших братьях. А чтобы и вы, мама, не забыли об этом запрете, я вешаю плакат.

— Счастлива видеть вас снова, сеньор Пантоха. — Бразильянка ест его глазами, Бразильянка изгибается, наполняет все вокруг ароматом духов, верещит. — Так вот какая она, знаменитая Пантиляндия. Столько о ней слышала, а представить не могла.

— Знаменитая, что? — Панталеон Пантоха вытягивает вперед шею, Панталеон Пантоха подает стул. — Садитесь, пожалуйста.

— Пантиляндия, так люди называют это, — Бразильянка раскидывает руки в стороны, Бразильянка сверкает выщипанными подмышками, заливисто смеется. —

— И не только в Икитосе — повсюду. О Пантиляндии я слышала в Манаосе. Странное название, наверное от Диснейляндии?

— Боюсь, скорее, от Панты. — Сеньор Пантоха оглядывает ее с головы до ног, сеньор Пантоха оглядывает ее справа и слева, улыбается, становится серьезным, опять улыбается, потеет. — Но ты ведь не бразильянка, ты перуанка? По крайней мере по разговору.

— Я родилась здесь, а прозвали Бразильянкой за то, что жила в Манаосе. — Бразильянка садится так, что юбка задирается еще выше, Бразильянка вынимает пудреницу, проводит пуховкой по носу, по ямочкам на щеках. — Но, сами знаете, все возвращаются на землю, где родились, это как в вальсе.

— Лучше сними ты этот плакат, сыночек. — Сеньора Леонор прикрывает глаза. — Мы с Почитой, как только увидим «Запрещается говорить о мученике», так ни о чем другом не можем говорить весь божий день. Ну и выдумаешь ты, Панта.

— Что же рассказывают о Пантиляндии? — Панталеон Пантоха барабанит пальцами по столу, Панталеон Пантоха раскачивается на стуле, не знает, что делать со своими руками. — Ну, так что ты слышала?

— Преувеличивают страшно, верить людям нельзя. — Бразильянка закидывает ногу за ногу, Бразильянка скрещивает руки на груди, жеманится, подмигивает, облизывает губы, говорит: — Представляете, в Манаосе рассказывали, будто это целый город в несколько кварталов и его охраняют вооруженные часовые.

— Ну что ж, не разочаровывайте, мы только начинаем. — Панталеон Пантоха улыбается, Панталеон Пантоха оказывается любезным, общительным собеседником. — Учти, мы только начали, а у нас уже есть гидроплан и судно. Однако мне не по вкусу эта международная известность.

— А еще говорили, будто работы у вас хватит на всех и условия сказочные. — Бразильянка подымает и опускает плечи, Бразильянка поигрывает пальцами, взмахивает ресницами, выгибает шею, отбрасывает назад волосы. — Я загорелась и села на пароход. В Манаосе восемь моих подружек из прекрасного заведения складывают чемоданы и готовы в любой момент отправиться в Пантиляндию. И наряды захватят с собой — как я.

— Если тебе не трудно, очень прошу, называй это место интендантским центром, а не Пантиляндией. — Сеньор Пантоха старается казаться серьезным, сеньор Пантоха старается казаться уверенным и деловым. — Порфирио объяснил, зачем я тебя звал?

— Он дал мне задаток. — Бразильянка морщит носик, Бразильянка опускает ресницы, обжигает взглядом. — Правда, что у вас есть для меня работа?

— Да, мы будем расширять штат. — Панталеон Пантоха преисполняется гордостью, Панталеон Пантоха оглядывает диаграммы на стенах. — Мы начали с четырех, потом их стало шесть, восемь, десять, а теперь будет пятнадцать. Как знать, может, в один прекрасный день и превратимся в то, чем нас считают.

— Просто замечательно, а то я уже собиралась возвращаться в Манаос, тут, мне подумалось, ничего не светит. — Бразильянка кусает губы, Бразильянка вытирает рот, разглядывает ногти, снимает пылинку с юбки. — Когда нас познакомили в «Лампе Аладина Пандуро», у меня было впечатление, что я вам не показалась.

— Ты ошибаешься, ты мне показалась, и даже очень. — Панталеон Пантоха складывает карандаши, блокноты, Панталеон Пантоха открывает и закрывает ящики письменного стола, откашливается. — Мы бы тебя раньше взяли, да бюджет не позволял.

— А можно узнать, каков оклад и в чем состоят обязанности, сеньор Пантоха? — Бразильянка вытягивает шею, Бразильянка сплетает пальцы, нервничает.

— Три выезда в неделю в составе оперативной группы, два самолетом, один по воде, — перечисляет Панталеон Пантоха. — Каждый выезд — минимум десять услуг.

— Выезд в составе оперативной группы — это значит просто-напросто в казармы? — Бразильянка удивляется, Бразильянка хлопает в ладоши, прыскает со смеху, подмигивает, строит глазки. — А услуги — это, верно… Ой, надо же, вот смеху-то.

— Послушай, что я тебе скажу, Алисия. — Сеньора Леонор целует картинку с изображением младенца-мученика. — Да, они совершили чудовищное злодеяние, которому нет имени. Но, по сути, ими руководило не зло, а страх. Они были в ужасе от бесконечных ливней и думали, что этой жертвой Богу они отсрочат конец света. Они не собирались причинять ему зло, они думали, что посылают его прямо на небо. Ты же знаешь, во всех Хранилищах креста, найденных полицией, ему воздвигнуты алтари.

— В процентном отношении это выглядит так: пятьдесят процентов полученного от сержантов и солдат при расчете идет тебе. — Панталеон Пантоха записывает цифры на листочке, Панталеон Пантоха для вящей убедительности вручает ей листок, уточняет. — Остальные пятьдесят идут на твое содержание. А теперь, — хоть в данном случае и нет такой надобности, потому что с первого взгляда видно, чего ты стоишь, но правила есть правила — разденься, пожалуйста, на минутку.