Королевство Бахрейн. Лики истории - Игорь Сенченко Страница 79

В рапорте по результатам поездки на Бахрейн сэр Перси Захария Кокс указал, что задержать шейха ‘Али ему не удалось. Вместе с тем заметил, что считает побег шейха ‘Али на материк лучшим, чем его арест, решением для англичан столь деликатного для них вопроса, как задержание члена правящего семейства, влиятельного к тому же и авторитетного на Бахрейне. Особо отметил, что в ходе проведенной операции удалось не допустить массовых беспорядков и избежать человеческих жертв.

Лорд Керзон результатами работы, проделанной сэром Перси Коксом по «обузданию» шейха ‘Исы, остался доволен.

Что касается шейха ‘Али, сообщает историк Талал Фарах, то после возвращения на Бахрейн (июль 1905 г.) его задержали и отправили в ссылку в Бомбей (сентябрь 1905 г.) (57**).

Интересные сведения о репрессивных действиях англичан на Бахрейне в 1905 г., содержатся в донесениях русских дипломатов, хранящихся в Архиве внешней политики Российской империи. Схватить шейха ‘Али ибн Ахмада, племянника шейха ‘Исы, докладывали И. Зиновьев из Константинополя и Н. Пассек из Бушира (30.05.1905), «этого популярного в народе человека из правящего семейства», англичанам не удалось. Он неоднократно высказывался против вмешательства британцев во внутренние дела Бахрейна, то и дело «вызывал смуты», и являлся, по их мнению, «угрозой английскому влиянию на Бахрейне». Англичане опасались, что он «мог попытаться узурпировать власть», и решили «отделаться от него», воспользовавшись двумя, так или иначе связанными с ним, инцидентами, произошедшими на Бахрейне.

Сэр Перси Кокс направил к шейху ‘Али посланца, дабы тот оповестил «смутьяна» о решении англо-индийского правительства «сослать его, по примеру дяди, шейха Мухаммада ибн Халифы, в Аден. На устройство частных дел дал 48 часов». Но шейх ‘Али воспротивился такому распоряжению, и скрылся. Бежал в Катар. Вместе с популярным в народе, придерживавшимся тех же взглядов, что и сам он, и также преследуемом англичанами кади (религиозным судьей) Ахмадом. Укрылся в племени бану на’им, у родственника своего, шейха Насифа ибн Мубарака, вождя племени ал-на’им (58).

Узнав об этом, англичане арестовали несколько человек из свиты шейха ‘Али. Но, не добившись от них никаких сведений о беглецах, отпустили, «взыскав, однако, шесть тысяч рупий штрафа». Затем сэр Перси Кокс распорядился конфисковать имущество шейха ‘Али, и потребовал от шейха ‘Исы «поимки племянника». Когда же правитель Бахрейна заявил, что это едва ли возможно, то, по приказу своего резидента, англичане «силой взяли в заложники» одного из сыновей шейха ‘Исы, а также муллу Касима, брата бежавшего кади Бахрейна. Объявили, что «будут удерживать их на крейсере… до исполнения требования о выдаче им шейха ‘Али».

Конфискация имущества шейха ‘Али, как следует из донесений русских дипломатов, проходила следующим образом. Английские солдаты и индусы-сипаи окружили его дом. «Бесцеремонно выгнали из него женщин», в том числе дочь шейха ‘Исы, бывшую замужем за шейхом ‘Али. «Имущество, сколько-нибудь ценное, изъяли, а все остальное сожгли», в двух принадлежавших шейху ‘Али парусниках.

Конфискованный скот и изъятое имущество, погрузив на суда, «развезли по нескольким портам и продали с аукционов, устроенных в английских консульствах». Лошадей, быков и овец — в Бушире; ковры и финики — в Маскате. Кое-что из этого имущества, а также верблюдов отправили в Кувейт — «в подарок» шейху Мубараку. Принять такой, с позволения сказать, «подарок», он отказался, сразу и наотрез. И тогда имущество, доставленное в Кувейт, реализовали на местном рынке. От продажи домашних животных, выставленных на аукцион в Бушире (список их, к слову, был составлен на официальном бланке английской дипломатической миссии), британцы заработали «1200 туманов». В торгах участвовали «исключительно англичане и армяне, — информировал статский советник Н. Пассек. — Я же сделал все возможное, чтобы другие европейцы и персияне [персы] выказали англичанам хотя бы пассивный протест своим отсутствием на торгах» (59).

В доме шейха ‘Али расквартировали часть конвоя, состоявшего при английском политическом агентстве на Бахрейне, и насчитывавшего тогда «50 сипаев-индусов».

«За поимку и доставку» шейха ‘Али, как официально объявил об этом британский политический резидент в Персидском заливе, английские власти в Индии назначили «вознаграждение в 10 000 рупий» (60).

Воспользовавшись ситуацией, английский политический агент на Бахрейне издал распоряжение (май 1905 г.) «о необходимости для бахрейнцев — в силу трактата шейха ‘Исы с королевой Викторией от 1892 г. — испрашивать у него разрешение в случае продажи или залога ими своих земель чужестранцам». Потребовал незамедлительно предоставить ему для проверки «все купчие и закладные по земельным делам, начиная с 1892 г.».

Напомним читателю, что, согласно упомянутому выше трактату, ни сам шейх ‘Иса, ни его потомки и наследники не имели права разрешать своим подданным ни продажу, ни залог их земель чужестранцам без соответствующего предварительного уведомления о заключении таких сделок английского политического агента (61).

Толчком к появлению данного распоряжения послужила, что интересно, опять-таки, повсюду мерещившаяся англичанам «русская угроза». Дело в том, что практически вплотную к английскому политическому агентству примыкал «большой участок земли», принадлежавший известному уже читателю торговцу жемчугом, шейху Дарина, что на острове Тарут, Мухаммаду ибн ‘Абд ал-Вахабу. Все бы ничего, но вопреки воле английского политического агента на Бахрейне, он продемонстрировал, ярко и недвусмысленно, свое доброе отношение к нашему Отечеству во время посещения Бахрейна русским ученым Николаем Васильевичем Богоявленским: купил ему дом для проживания, сказав, что передает его в распоряжение русских. Более того, организовал встречу с правителем Бахрейна. Британцы опасались, как бы этот участок земли не перешел в руки русского правительства, начавшего присматриваться к Бахрейну, как к крупному рынку Залива. И поэтому, ссылаясь на трактат от 1892 г., «своевольно овладели им», пустив слух, что земля эта куплена была, дескать, шейхом, для «русского правительства» в нарушение действовавших правил, то есть без консультаций с ними (62).

Одновременно с этим политический агент «поручил образованным индусам» из числа состоявших при агентстве 50 сипаев «снять план острова и населенных пунктов, провести перепись населения и его имущества» (63).

Докладывая о грубом вмешательстве англичан во внутренние дела Бахрейна и их «репрессивных действиях», затронувших правящее семейство Аль Халифа, посол России в Константинополе сообщал, что все действия эти бритты мотивировали необходимостью защиты иностранцев на Бахрейне и потребностью в стабилизации обстановки на подопечной им территории. «Поводом, вернее сказать предлогом, к вмешательству, — отмечал посол, — послужило оскорбление, нанесенное… немецкому подданному, христианину», сотруднику фирмы, которой владел предприниматель Роберт Бонкхаус. Виновником оскорбления, сопровождавшегося избиением этого сотрудника, равно как и последовавшего затем (в ноябре) аналогичного инцидента с двумя персами, что, собственно, и привело к волнениям, вспыхнувшим на Бахрейне, был шейх ‘Али ибн Ахмад, племянник шейха ‘Исы. Сотрудник немецкой фирмы пожаловался своему консулу в Бушире, а персы — шаху; и в результате и немцы, и персы потребовали выплаты компенсаций. Оскорбления и избиения иностранцев отрицательно сказались на имидже Англии, претендовавшей на роль «полицейского Персидского залива». Все это и послужило для англичан «желанным предлогом» для осуществления их главного замысла, а именно: подведения Бахрейна под свой абсолютный контроль. Поскольку Бахрейн состоял под протекторатом Англии, то королевское британское правительство, как оно полагало, имело «полное право» принимать те меры, которые считало необходимыми «в видах возмездия за совершенные там насилия, либо для охраны от покушений на него», извне или изнутри (64).