История Османской империи. Видение Османа - Кэролайн Финкель Страница 78

Султан Осман II стал первой жертвой цареубийства в истории Османской империи; после казни Османа единственными оставшимися у династии представителями мужского пола остались его дядя Мустафа и его младшие братья. Мустафа правил еще шестнадцать месяцев, прежде чем снова был низложен, причем на этот раз теми самыми элитными полками, которые восстановили его на троне. Так был подан пример, которому следовали до самого конца столетия. Мустафу заменили старшим сыном Кёсем Султан, Мурадом [IV], который умер в 1640 году, когда ему было около тридцати лет, и не оставил ни одного наследника мужского пола. Преемником Мурада стал еще один сын Кёсем Султан и его брат, Ибрагим. Через восемь лет Ибрагима, получившего прозвище «Безумный», свергли с трона. В качестве законного преемника остался его старший сын, Мехмед [IV], которому тогда было всего семь лет. В данном случае несовершеннолетие не сочли основанием для того, чтобы лишить принца права престолонаследия, поскольку в тот момент Мехмед оказался единственным (если не считать его отца) представителем генеалогического древа Османской династии. В ту эпоху, когда пребывание монархов на троне внезапно прерывалось, а сами они умирали в раннем возрасте, не оставив совершеннолетних наследников, казалось весьма сомнительным, что династия сохранится. В 1687 году Мехмед IV, подобно Осману, Мустафе и Ибрагиму, был низложен взбунтовавшимися войсками. Тогда появилась возможность выбора среди законных преемников, среди которых были не только сыновья Мехмеда, но и его братья. В данном случае им стал брат Мехмеда и второй сын Ибрагима, который взошел на трон под именем Сулеймана II. За ним последовал его младший брат, который правил под именем Ахмеда II. Принцип старшинства, как критерия правомочности царствования, был твердо утвержден сыновьями Мехмеда IV, Мустафой II и Ахмедом III, которые были преемниками Ахмеда II. Оба лишились трона в результате янычарских мятежей.

Одним из ключевых моментов политической борьбы в первые годы существования Османской империи было имевшее место во многих частях Малой Азии сопротивление той однородности, которую навязывало государство, когда его административный аппарат стал более бюрократическим и централизованным, а его религия более ортодоксальной. На первый взгляд кажется удивительным, что в преимущественно мусульманской Малой Азии сопротивление центральному правительству империи оказалось намного сильнее, чем на Балканах, где преобладало христианское население. Частичным объяснением такого несоответствия безусловно является тот факт, что мусульмане возлагали на исламское государство большие надежды, чем христиане, но лишь немногие из них получили то, что они считали для себя должным. Мятежи джелали являлись лишь самой последней фазой непрерывной борьбы между провинциями Малой Азии и Стамбулом. Военные Анатолии никогда не признавали привилегии тех, кто имел прямой доступ к власти в Стамбуле, но теперь помимо этой давней оппозиции появился новый негативный фактор: напряженность в самом Стамбуле, вызванная борьбой за власть соперничавших группировок, среди которых видное место занимали султанские полки. Убийство Османа стало одним из внешних проявлений этой борьбы, которая в последующие годы оказывала решающее влияние на внутреннюю политику империи, предоставляя провинциям великолепный повод выражать свою неудовлетворенность.

Возмездие за убийство султана Османа пришло оттуда, откуда его никто не ждал, и совершилось в виде мятежа, во главе которого стоял губернатор восточной малоазиатской провинции Эрзурум Абаз («Абхаз») Мехмед-паша. Связанный по линии своей жены родством с тогдашним великим визирем Хадимом («Евнухом»), которого также называли Гюрджю («Грузин») Мехмед-пашой, Абаз Мехмед прежде являлся образцовым слугой Османского государства, добросовестно исполняя все свои разнообразные обязанности. Ибрагим из Печа знал, что назревает нечто опасное: в 1622 году он, будучи казначеем провинции Диярбакыр, видел, как обмениваются курьерами Абаз Мехмед и его собственный начальник, губернатор Диярбакыра, Хафиз («Тот, кто знает наизусть Коран») Ахмед-паша, и узнал, что Хафиз Ахмед планирует идти на Ускюдар во главе армии провинциальных военачальников, чтобы свести счеты с убийцами султана Османа. Когда в Стамбуле стало известно о том, что Абаз Мехмед изгнал гарнизоны янычар из Эрзурума и других подчиненных ему крепостей, он был снят с должности. Считавшиеся Абазом Мехмедом и его сторонниками причастными к убийству Османа члены султанской кавалерии и пехоты, которые находились в Анатолии по указаниям правительства, обнаружили, что они не могут выполнить поставленные перед ними задачи. Армянский священник Григор из Кемаха укрылся в стамбульском районе Топкапы (на земляных валах) от суматохи, которая возникла после убийства Османа, и получил следующие известия о событиях в Эрзуруме: все янычары, которым посчастливилось ускользнуть от разгневанного Абаза Мехмеда, переодевались и называли себя армянскими именами, чтобы их не опознали по дороге в Стамбул, куда они пытались добраться.

Султан Мустафа и янычары отрицали свою ответственность за убийство Османа. После гибели Османа зять Мустафы, Дауд-паша, недолго занимал пост великого визиря. На этот раз его не спасли ни связи, ни положение: он стал козлом отпущения и был казнен в надежде на то, что это остановит волну недовольства, нараставшего в Малой Азии. Других государственных чиновников, которые принимали активное участие в низложении Османа, постигла такая же участь. Янычары держали под своим контролем Стамбул: в феврале 1623 года они добились смещения великого визиря Хадима Мехмед-паши и повторного назначения на эту должность одного из его предшественников, который опустошил казну, чтобы сохранить их поддержку. После того как новый великий визирь оскорбил одного из священнослужителей, представители духовенства собрались в мечети султана Мехмеда II и потребовали его смещения. Угрозы со стороны великого визиря и янычар, которые его поддерживали, не смогли поколебать их решимости. На них напали посланные великим визирем наемные убийцы. Многие представители духовенства были убиты, а их тела брошены в море.

Тем временем разгневанный своим смещением с должности губернатора Эрзурума и прекрасно осведомленный о напряженном положении в Стамбуле и вакууме, который образовался в самом центре государственного аппарата, Абаз Мехмед-паша собирал армию. Вокруг Абаза Мехмеда стали собираться все те, кто еще не забыл о том, с какой жестокостью войска, верные султану, подавляли бунтовщиков в провинциях Малой Азии и Сирии во время мятежей джелали. К нему шли и те, кто почувствовал себя обманутым, после того, как лишился возможности вступить в новую армию, которую Осман предложил формировать из населения малоазиатских и арабских провинций. Поэтому не представляло труда найти рекрутов, горевших желанием повоевать со своими соперниками из султанских полков.

В Стамбул поступили сведения о том, что Абаз Мехмед-паша с армией в 40 000 человек идет маршем на Анкару. Эмиссары из столицы не смогли его переубедить, и в мае 1623 года правительство направило против него подразделения из состава султанских полков. Однако командующий этими подразделениями вскоре понял, что у него недостаточно сил, и вместо того, чтобы вступить в сражение, которое несомненно закончилось бы поражением, он предпочел отойти к Бурсе. В течение семи месяцев Абаз Мехмед держал Анкару в осаде. В имперской казне было слишком мало денег, чтобы финансировать ведение военных действий такого масштаба, какой был необходим для того, чтобы одержать над ним победу, к тому же не было никакой возможности собрать налоги в обширных районах, находившихся под контролем либо самого Абаза Мехмеда, либо его пособников. Принятый на службу во дворец, Солакзаде Мехмед Хемдеми Челеби стал очевидцем тех событий, которые в то время происходили в столице: он сообщает, что главнокомандующий янычарами Байрам-ага устроил заговор с целью смещения великого визиря, опустошившего казну, для того чтобы умиротворить янычар, которые его поддерживали.