Военное искусство Александра Великого - Джон Фредерик Чарльз Фуллер Страница 76

Со смертью Дария характер войны изменился. До тех пор Александр был иноземным захватчиком; по праву завоевания он стал великим царем, и, хотя по понятным причинам он не принял этот титул, ему было ясно, что теперь иранцы – его подданные, а не враги. «Представлениям Александра, – пишет профессор Уилер, – о постоянном непрерывном завоевании противоречила необходимость держать какую-либо страну в подчинении силами армии… Именно эта идея, а не сила оружия, делает его подлинно великим» (Александр Великий. С. 480 и 476). Его империя не должна была стать ни греческой, ни македонской, ни азиатской, она должна была стать империей Александра. В этих представлениях не было и следа от идей Аристотеля, и он пошел гораздо дальше Исократа, который не мог себе представить сотрудничества Азии с греками. Они не соответствовали основной концепции эллинского мира, это был новый взгляд на мировое устройство.

После смерти Дария, следуя политике сотрудничества, которая до того выражалась лишь в сохранении системы сатрапий и назначении персов их правителями, Александр, чтобы выказать уважение своим новым подданным, принял персидский придворный этикет и стал носить персидское платье. Эти новшества возмутили многих старых воинов Филиппа. Они видели миссию Александра в том, чтобы присоединить Азию к македонским владениям; но когда они поняли, что он обходится с персами, как с освобожденными греками Малой Азии – то есть как с союзниками, – то пришли в такое негодование – вызвавшее гибель Филота, Пармениона, Клита и Каллисфена, – что это сорвало бы все планы менее решительного полководца. Слепые в своем невежестве, они не могли понять, что ни Греция, ни Македония не в состоянии восполнять потери армии, не говоря уже о том, чтобы поддерживать управление и обеспечивать все более возрастающие нужды гарнизонов и коммуникационных войск, а без них их завоевания невозможны. Они принадлежали старому миру, и неправильно было бы винить их за неспособность воспринять то новое, что было доступно и понятно одному Александру.

Кроме насущной нужды в смешанной армии, которую стали набирать после смерти Дария, двумя мощными инструментами в его политике сотрудничества служили города, которые он строил, и финансовая система, которую он ввел. Он понимал, что торговые отношения внутри империи были величайшим средством объединения, поскольку приводили к постоянным контактам людей, а вместе с обменом необходимыми товарами происходил обмен идеями. Города стали центрами торговли, поскольку в восточной половине Персидской империи их было мало. Он построил свои Александрии на оживленных торговых путях, и, кроме Александрии Египетской, которая была задумана как эмпорий, и Александретты, все они располагались к востоку от Тигра. Тарн назвал Александра «величайшим градостроителем его времени» (т. 1. С. 132), и многие из городов существуют и до сих пор.

Напрямую это не было связано с процессом эллинизации, которая стала побочным результатом развития городов при преемниках Александра. Хотя военные поселения Александра строились как стратегические, а не торговые центры, многие из них таковыми стали. Они также составили часть его системы смешанной колонизации, и, поскольку в них обычно стояли греческие гарнизоны наемников, они принимали к себе изгнанников и безработных, таким образом разрешалась проблема, которая была проклятием Греции со времени Пелопоннесских войн. Согласно Страбону (XI), восемь таких поселений были основаны в Бактрии и Согдиане; Юстин увеличивает их число до двенадцати (XI); Полибий говорит (Х), что кольцо греческих городов (в действительности военных поселений) было построено вокруг плодородных долин Экбатан, чтобы охранять царские табуны от варваров; а Курций пишет, что Александр построил шесть городов в Маргиане на Оксе между Гирканией и Бактрией. Было много и других, например Кандагар, но они либо не поименованы, либо местоположение их неизвестно.

Именно для развития торговли Александр наладил коммуникации между Индией и Персией и приказал построить крупные гавани и доки в Вавилоне и Патале. Он сделал Тигр более проходимым, обустроил гавани в Клазоменах и в Эретрах, он также проектировал строительство «новой Финикии» на берегу Персидского залива.

Чтобы облегчить товарообмен, Александр произвел революцию в системе финансов. Его завоевания предоставили ему около 200 тыс. талантов в слитках золота и серебра, большая часть которых не была отчеканена в монеты, поскольку Восток традиционно запасал драгоценные металлы на случай будущей нужды ^[219].

Однако гений Александра подсказывал ему, что отчеканенные и пущенные в обращение эти сокровища породят столько богатства, что будущее сможет позаботиться о себе само. После захвата казны в Персеполе он создал гражданскую финансовую службу, которую возглавил Гарпал ^[220], его имперский казначей, и наказал ему обратить слитки в монету, ввести ее в обращение в сатрапиях и собирать налоги не в товарах, а в денежном выражении. Чтобы установить единую денежную единицу, он соединил «десятичную» монету Персии (1 золотой дарик = 20 серебряным сиголам) с основанной на двенадцатиричном счислении монетой Филиппа II (1 золотой статир, аттический стандарт = 24 серебряным драхмам финикийского стандарта), приняв аттический стандарт, а затем стал чеканить их в серебре, «объявив статир равным 20 серебряным драхмам, которые, хоть и были легче сиголов, были приняты в Азии. Так он освободился от соперничества с афинской денежной единицей – однако не стал чеканить золотых монет, с которыми не выдержали бы соперничества монеты Филиппа, и обратил золотые дарики в слитки (там же. Т. 1. С. 130). Таким образом, единая денежная единица в значительной степени стимулировала торговлю, и Вилькен отмечает, что в короткое время тетрадрахма Александра должна обрести «самую высокую стоимость» (Александр Великий. С. 255).

Кроме того, поскольку имперская казна была в его личном распоряжении, Александр по своей инициативе, через подарки, пустил в обращение огромные суммы денег. 2 тыс. талантов он предоставил фессалийцам и союзникам; 20 тыс. талантов было выпущено, чтобы покрыть армейские долги, и 15 тыс. пошли на золотые венки полководцам; в Сузах массовые выплаты в качестве приданого были розданы восьмидесяти знатным персиянкам и 10 тыс. женщин из простонародья; 800 талантов было предоставлено Аристотелю для научных исследований и 10 тыс. стоили ему пышные похороны Гефестиона. «Из всех услуг, которые Александр оказал античному миру, – пишет профессор Райт, – установление валютной системы было величайшей; и развитие торговли, которое произошло после и вследствие этого, принесло эллинистической цивилизации невиданное материальное процветание» (Александр Великий. 1934. С. 156). Еще Атен во II в. писал: «Когда Александр привез из Азии сокровища, солнце благосостояния, по выражению Пиндара, в полную силу воссияло на небосклоне» (А т е н. Пирующие гимнософисты. VI).