Мстислав Великий. Последний князь Единой Руси - Василий Седугин Страница 75

– Назад возврата нет! – набычившись, ответил Всеволод. В его осанке Мстислав увидел Олега Святославича, и по телу его пробежал дрожь раздражения и неприязни. И он не выдержал:

– Вернешься! Сегодня! Иначе!..

– Что – иначе? – сузив глаза, вперся взглядом в лицо Мстислава Всеволод.

– Приду с войском и все разнесу здесь к чертовой матери! – уже не помня себя, выкрикнул Мстислав.

– Приходи! Встретим! Мало ли вас, мономаховичей, били у стен черниговских? Или забыл, как батюшка мой Владимира Мономаха и всю вашу семью сквозь строй своих дружинников и половцев пропустил, когда они убегали из нашей отчины, из Чернигова?

– Ах, вон чего вспомнил? А забыл, как я твоего отца по лесам суздальским, как зайца, гонял?

– Папа! Всеволод! – пыталась вмешаться в спор Пригожа, но ее уже не слушали.

– Зато меня не погоняешь!

– Пятки заранее смазывай, сосунок!

– Не дождешься! Сам заранее лыжи востри! В зад пикой подгонять буду!

Безжалостно нахлестывая коня, Мстислав мчался по киевской дороге, лихорадочные мысли беспорядочно метались в голове: «Зятек... Отродье Святославичей... Задавить в самом зародыше, не дать ни дыхнуть, ни пикнуть... Соберу войско и тотчас двину на Чернигов... А что дочь? Потерпит дочь, не велика птица. Будет сидеть со своим муженьком в этом дрянном городишке... Потом переведу согласно лествице в княжество побогаче, посильнее... Ишь как – самовольно решил! Храбрый какой! Я ему покажу, где раки зимуют!»

Мстислав послал гонца к брату своему Ярополку, прося помочь в столь важном деле. Ярополк отличался смелостью и решительностью, недаром отец, Владимир Мономах, поручил ему управление пограничным Переяславским княжеством, издавна находившимся под непрестанными ударами степняков; Ярополк явился немедленно.

Оба брата пошли обличьем в своего отца: были они приземисты, широкоплечи, с крупными головами и большими, выразительными глазами.

– Ну и зятьком тебя Господь Бог наградил! – весело проговорил Ярополк. – Скучать не дает!

– Опять это проклятое племя Святославичей! – возмущенно отвечал Мстислав. – Так тихо и спокойно шла жизнь в стране. Ан нет, вот тебе новая смута. Правду говорят, яблоко от яблони недалеко падает.

– Ничего. Задавим в самом зародыше. Не привыкать!

Войско стало готовиться к походу на Чернигов. Однажды к Мстиславу пришел игумен киевского Андреевского монастыря Григорий. Батюшку очень любил Владимир Мономах, часто приглашал его на беседы, сам заезжал в мужскую обитель, щедро одаривал монахов. Народ валом валил на проповеди Григория. Мстислав тоже с благоговением относился к этому кристально честному человеку, усадил в красный угол, стал почтительно слушать его речи.

Начал Григорий издалека, повествуя о том, как радели русские князья о своей родине, как старались защитить страну от иноземцев, как стремились сохранить на земле Русской мир и покой.

– Услышал я о распре между тобой и твоим зятем, Всеволодом. Сердце кровью обливается, когда вижу приготовления русских дружин против русского княжества Чернигова. Не следует ли остановиться?

– Но я клятву дал изгнанному князю черниговскому Ярославу, что верну ему стол...

– Лучше тебе нарушить клятву, чем пролить кровь христианскую!

Смутила душу Мстислава речь Григория, но не поколебала веры в законность действий. Направился он к митрополиту, главе всей православной русской церкви, но тот оказался в отъезде. Все же Мстислав собрал церковных иерархов, попросил у них совета. Те посовещались и ответили единодушно:

– Не начинай братоубийственной войны, великий князь. Что касается клятвы, которую ты дал Ярославу, то мы берем на себя твой грех клятвопреступления.

Идти против служителей церкви Мстислав не хотел, но и они его не переубедили. Он по-прежнему считал, что если останется безнаказанной одна война племянника против дяди, то за ней последуют другие. А это смута, новая кровь. Нет, не правы блюстители святого престола, ошиблись они на этот раз: оберегая покой страны сегодняшний, они ставят под удар покой будущий. Как быть? К кому еще обратиться за поддержкой? Только к народу. Его слово будет решающим. И великий князь назначил вече.

Народ собирался вяло. Это объяснялось в первую очередь тем, что на юге Руси народные собрания созывались крайне редко, только в исключительных случаях, и народ привык, что за них все вопросы решали князья. К тому же неповиновение какого-то малоизвестного захудалого князя из городишка, имя которого многие никогда не слышали, мало кого беспокоило.

– Ну что, будем начинать или еще подождем? – спросил Мстислава посадник.

Мстислав, оглядывая жидкую толпу, ответил неопределенно:

– Может, чуточку повременим?

– Кого ждать? Глянь на улицы: пусты, ни одного человека...

– Тогда начинай.

Посадник сразу предоставил слово Мстиславу. Великий князь коротко рассказал, как нарушил закон о престолонаследии сновский князь Всеволод и к каким бедам может привести этот, казалось бы, незначительный поступок.

– Появятся десятки обиженных племянников, которые примутся свергать с престола своих дядей, и вновь полыхнет по стране смута, – заключил он.

Вече после его слов долго молчало. Наконец какой-то одинокий голос выкрикнул:

– А он что, этот Всеволод, твой зятек, что ли?

– Дочь моя за ним, – не стал отрицать Мстислав.

– Чего же ты в своей семье-то не можешь разобраться, а к вечу обратился?

– Потому что случившееся является не семейным делом. Это касается всех нас, русичей.

– Я бы не сказал! – выступил вперед боярин Ярик. – Произошло на земле черниговской, а там издавна руководят Святославичи, которые всегда были врагами киевлян. С какой стати идти нам и проливать кровь только из-за того, что подрались между собой эти самые Святославичи? Пусть дерутся на здоровье, хоть все друг друга поубивают. Для нас врагов будет меньше, значит, и жить спокойней.

– И сколько будут длиться княжеские усобицы? – выкрикнул кто-то.

– Войны и войны! Сил уже не хватает! – поддержал другой.

– Никуда мы не пойдем!

Вече единогласно выступило против похода в черниговскую землю.

Вечером Мстислав совещался с братом.

– Ты – великий князь, тебе и решать, – говорил Ярополк. – Отец наш не колебался в подобных случаях. Он был скор на расправу.

– Может, в молодости. Но в последние годы был осторожен и меня к этому призывал. Помнится, в 1116 году полоцкий князь Глеб вторгся в смоленские земли, разорил дреговичей. Очень хотелось наказать мне его! Но отец остановил меня словами, что много мы пролили русской крови, многих соплеменников согнали с родной земли... Может, и мне воздержаться на сей раз, если все возражают против похода?