Император Николай II и заговор генералов - Виктор Кобылин Страница 61

Вел. кн. Елизавета Федоровна послала две телеграммы (через несколько часов они были уже представлены Государю).

«Москва. 18 дек. 9 ч. 38 м. Великому князю Дмитрию Павловичу. Петроград.

Только что вернулась вчера поздно вечером, проведя неделю в Сарове и Дивееве, молясь за вас всех дорогих. Прошу дать мне письмом подробности событий. Да укрепит Бог Феликса после патриотического акта, им исполненного. Елла».

И вторая: «Москва. 18 дек. 8.52 м. Княгине Юсуповой. Кореиз. Все мои глубокие и горячие молитвы окружают вас всех за патриотический акт вашего дорогого сына. Да хранит вас Бог. Вернулась из Сарова и Дивеева, где провела в молитвах десять дней. Елизавета».

Монахиня, игуменья молится Богу и благословляет «патриотический акт», т. е. убийство! Сестра Государыни, не пожелавшая увидеться с Царской Семьей после революции…

Государю были представлены копии писем Юсуповой (матери) и жены Родзянко.

Первая писала сыну еще 25 ноября:

«…Теперь поздно, без скандала не обойтись, а тогда можно было все спасти, требуя удаления управляющего (т. е. Государя) на все время войны и невмешательства Валиде (т. е. Государыни) в государственные вопросы. И теперь я повторяю, что пока эти два вопроса не будут ликвидированы, ничего не выйдет мирным путем, скажи это дяде Мише, от меня».

Вторая писала Юсуповой: «…Все назначения, перемены, судьбы Думы, мирные переговоры – в руках сумасшедшей немки, Распутина, Вырубовой, Питирима и Протопопова».

После смерти Распутина Государь сказал: «Мне стыдно перед Россией, что руки моих родственников обагрены кровью этого мужика».

И вдовствующая Императрица Мария Федоровна говорила: «Слава Богу, Распутин убран с дороги. Но нас ожидают теперь еще большие несчастья…» – и сейчас же послала телеграмму Государю, прося не преследовать убийц.

В Петроград приехали Великие князья Павел Александрович и Александр Михайлович, чтобы хлопотать за сына и зятя.

Александр Михайлович пишет: «Я произнес защитительную, полную убеждения речь. Я просил Государя не смотреть на Феликса и Дмитрия Павловича, как на обыкновенных убийц, а как на патриотов, пошедших по ложному пути и вдохновленных желанием спасти родину.

– Ты очень хорошо говоришь – сказал Государь, помолчав: – но ведь ты согласишься с тем, что никто – будь он Великий князь или же простой мужик – не имеет права убивать.

Он попал в точку. Никки, конечно, не обладал таким блестящим даром слова, как некоторые из его родственников, но в основах правосудия разбирался твердо» (Вел. кн. Александр Мих.).

В общем «патриотов» не наказали совершенно. Дмитрию Павловичу было предписано отправиться на персидский фронт, в отряд генерала Баратова, а Юсупову в его имение в Курской Губ. Пуришкевич пользовался «думской неприкосновенностью».

А 29-го декабря во дворце Вел. кн. Марии Павловны (старшей) собрались члены Императорской Фамилии, которые решили помочь «несчастному» Дмитрию Павловичу и просить Государя «смягчить» его участь. Как будто офицер Императорской армии (Дмитрий Павлович им был) не должен был быть на фронте, куда его отправил Государь!

Злорадство собравшихся членов Императорской Фамилии было безмерно. Государыню просто поносили и Государя резко критиковали. Собравшиеся решили свою просьбу облечь в письмо. Письмо подписали Ольга (Королева Греции), Мария (старшая), Кирилл, Виктория, Борис, Андрей, Павел, Мария (младшая), Елизавета (Маврикиевна), Иоанн, Елена, Гавриил, Константин, Игорь, Николай и Сергей Михайловичи.

На следующий день это коллективное письмо было прислано обратно Павлу Александровичу, с резолюцией Государя: «Никому не дано права заниматься убийством. Знаю, что совесть многим не дает покоя, т. к. не один Дмитрий Павлович в этом замешан. Удивляюсь вашему обращению ко мне. Николай». Как хорошо знал Государь своих «милых» Родственников!

Отвратительней всех вел себя Вел. кн. Николай Михайлович. Яхт-клуб, где часто бывал он, был местом, где не в меру болтливый Великий князь говорил о вещах, к которым внимательно прислушивались иностранцы, в том числе Бьюкенен и Палеолог. Кончилось тем, что выведенный из терпения Государь повелел Николаю Михайловичу выехать в его имение Грушевку на два месяца. Узнав об этом, Мария Павловна (старшая) пригласила «опального» Николая Михайловича к себе на встречу Нового Года, затем на другой день ему «наносили» визиты сочувствующие родственники, после чего Николай Михайлович уехал к себе в деревню.

Вскоре Государь командировал Кирилла Владимировича на Мурман, его брата Бориса на Кавказ. В середине февраля Мария Павловна (старшая) тоже уехала из Петрограда. Перед отъездом она заявила одному генералу «что вернется, когда все кончится».

Спиридович говорит, что «Царская же Семья и Двор освещались английской разведкой полковника Самуэла Хоара и личными связями посла (Бьюкенена) и его семьи с петроградским высшим светом и, главным образом, с Вел. кн. Викторией Федоровной, женой Вел. кн. Кирилла Владимировича» (А. Спиридович).

Эти близкие отношения относились еще к тому времени, когда Бьюкенен был представителем английского правительства в Гессене, где Великим Герцогом был Эрнест Людвиг, брат Императрицы Александры Федоровны и первый муж Виктории Федоровны.

Джордж Бьюкенен, посол Англии, верил во все эти сплетни. Он бывал и в великокняжеских гостиных и у возглавителей прогрессивного блока. Дочь посла пишет в своих воспоминаниях: «Вполне естественно, что правая часть русского общества смотрела с неудовольствием на дружбу моего отца с представителями “прогрессивного блока”» (М. Бьюкенен «Крушение Великой Империи).

Бьюкенен испросил аудиенцию у Государя, которая была назначена на 30-е декабря.

Государь принял его строго официально, холодно и не попросил сесть. Когда посол стал говорить о «германских интригах» и «вредном влиянии Протопопова» и необходимости «заслужить доверие народа», Государь ответил: «…а не так ли обстоит дело, что моему народу следовало бы заслужить Мое доверие? Вы, очевидно, думаете, что я следую чьим-то советам, выбирая своих министров; вы совершенно не правы; я их выбираю сам, без посторонней помощи… До свидания, г. посол» (С. Ольденбург).

Вырубова же пишет, что «Государь заявил мне, что Он знает из верного источника, что английский посол сэр Бьюкенен принимает деятельное участие в интригах против Их Величеств и что у него в посольстве чуть ли не заседания с Великими князьями по этому случаю. Государь добавил, что он намерен послать телеграмму королю Георгу с просьбой воспретить Английскому послу вмешиваться во внутреннюю политику России, усматривая в этом желании Англии устроить у нас революцию и тем ослабить страну ко времени мирных переговоров. Просить же об отозвании Бьюкенена Государь находил неудобным: “это слишком резко” – как выразился Его Величество» (А. Вырубова).

Вел. кн. Александр Михайлович говорит, что «Император Александр III выбросил бы такого дипломата за пределы России, даже не возвратив ему его верительных грамот» (Вел. кн. Александр Михайлович).