Византия в эпоху иконоборчества - Алексей Величко Страница 54

А сразу по окончании Собора король ему же поручил подготовить свод святоотеческих высказываний в защиту Filioque, что тот и сделал в 809 г. Затем Карл приказал ввести Filioque в Символ Веры, читаемый во время мессы в своей часовне, а в 809 г. даже созвал Собор, чтобы утвердить Filioque в противовес Востоку.

Однако на тот момент времени такие тезисы еще не имели широкого распространения, и дело ограничилось тем, что папа не отверг Filioque, а король подготовил его распространение на Западе. Чтобы хоть как-то «сохранить лицо», король и его богословское окружение пустили в обиход выдумку, будто первоначально Символ Веры читался обязательно с Filioque, и лишь позднее его исказили — разумеется, греки. Следовало, что именно Карл Великий спас веру, восстановив старую редакцию Символа, долгое время пребывавшую в забвении по вине Востока. Как покажет история, эта внешне ничем не примечательная ситуация вскоре всколыхнет всю Церковь.

На этом весьма кратком обзоре мы и завершим наше «богословие», к которому не расположен ни автор этой книги, ни, скорее всего, обычный читатель. Отметим лишь, что даже по этому краткому изложению несложно понять, что тема Filioque допускает множество вариаций и далеко не так однозначна, как это обычно представляют.

Вернемся к политическим событиям. Как уже говорилось, официальным ответом Карла Великого Константинополю и VII Вселенскому Собору стал Франкфуртский собор 794 г., на котором была представлена вся Западная церковь, включая папу, направившего туда своих легатов. Председательствовал, желая придать ему статус «Вселенского», подражая Византийским императорам, сам Карл Великий. Нет сомнения, что, структурируя этот Собор по примеру «византийского», Франкский король уже задумал многоходовую комбинацию, призванную перевернуть естественный ход христианской цивилизации. Карл решил — ни много ни мало — заявить собственные права на императорскую диадему Римских царей, отодвинув в сторону законных наследников Исаврийской династии. До сих пор он назывался «управляющим Западной империей» — непрозрачный по своему содержанию титул, позволяющий уйти от привычного категоризма термина «вассал Римского императора», и в то же время подчеркивающий специфику политико-правового положения Франкского короля.

Аргументы, на которых Карл Великий основывал свои амбиции, были довольно очевидны. В первую очередь он заявил, что никогда женщина не владела царским титулом, тем более не председательствовала на Соборах епископов. «Немощность женского пола и непостоянство духа, — говорится в „каноническом“ обосновании претензий Карла, — не позволяют женщине выступать с авторитетом учительным; легко склонная к ошибкам, женщина нуждается в руководстве мужчины. В священных книгах читаем, что женщина дана мужчине для размножения рода, для помощи, но не сказано, что она была назначена для учительства» ^[302].

Итак, один довод можно было считать найденным. Правда, помимо св. Ирины еще существовал и император Константин VI, но здесь Карлу удалось отыскать второй аргумент в свою пользу. Ссылаясь на иконоборческий Собор 754 г. и оклеветанный во Франкфурте VII Вселенский Собор, Карл Великий выставил императоров Исаврийской династии еретиками, включая, разумеется, и Константина VI. Как известно, еретик не вправе быть главой Церкви и, следовательно, ни св. Ирина, ни Константин VI не вправе занимать императорский престол. Оставался один Карл Великий, к которому «по праву» переходила власть и в Римской империи, и в Кафолической Церкви.

Папа Адриан прекрасно понимал, что Никейский Собор 787 г. никак не может быть отнесен к числу еретических собраний, и потому во Франкфурт прислал тех же легатов, что представляли его в Никее. Возможно, папа надеялся, что они, как живые очевидцы тех событий, смогут раскрыть глаза на правду. Но Карл Великий приказал ему анафематствовать VII Вселенский Собор, и понтифик не смог отказать. Нет, первоначально папа оказал небольшое сопротивление. В ответ на требование короля он отвечал: «Постановления Собора правильны, и греки приняли их, дабы вернуться в лоно Церкви. Как предстану я перед Судьей, если ввергну обратно в погибель столько христианских душ?»

Однако король настаивал, и папа Адриан, недавно столь высокомерно выговаривавший св. Ирине и Константинопольскому патриарху, сник перед требованием франка и исполнил его приказ. Чтобы придать своим анафематизмам хотя бы видимость приличия и законности, он заявил Карлу Великому: «Я буду увещевать императора, чтобы он возвратил св. Петру все его земли, которые он отнял; если он откажется, я объявлю его еретиком» ^[303].

Из этого эпизода, между прочим, с совершенной очевидностью открывается истинная подоплека событий: Карлу было все равно, по какому основанию Византийские императоры будут признаны еретиками — был важен сам факт такого церковного приговора. Последующие события, занявшие почти 6 лет, изображают реализацию грандиозных замыслов Франкского короля.

25 декабря 795 г. умер папа Адриан, и Римским епископом стал Лев III (795–816); Карл Великий даже и не подумал уведомлять об этом событии Константинополь и приказал оповестить о начале нового понтификата только Запад. Хотя формально франк лишь подтвердил новому папе, что готов выполнять тот договор, который был ранее заключен с Апостольским престолом, некоторые фрагменты его письма папе Льву III полны новационных идей. Нет сомнений, что в уме великого творца истории уже созрела мысль о себе как носителе универсальной власти, подчиняющей и Церковь, и Вселенную.

Видимо, и папа Лев III почувствовал перемены, поскольку прислал королю не только, как обычно, ключи от гроба святого апостола Петра, но и знамя города Рима — символ передачи всей гражданской и духовной власти над Вечным городом. А уже осенью 798 г. в Ахен, ставку Франкского короля, прибыло посольство из Константинополя, уведомившее Карла о свершившемся перевороте и начале единоличного правления св. Ирины как Римской царицы.

А вскоре другое событие буквально подтолкнуло самого Карла Великого и его ближайшее окружение к переосмыслению своего положения. В 799 г. Франкскому королю пришлось активно (хотя Карл и не любил поспешности и категоризма в делах) вмешиваться в главный вопрос церковного управления и разрешать спор о каноничности возведения Льва III на папский престол. Все свершилось к славе Карла.

Дело заключается в том, что родственники покойного папы Адриана вовсе не горели желанием видеть на престоле св. Петра выходца из простой семьи, целиком и полностью зависимого от власти Карла Великого. А потому 25 апреля 779 г., во время «главной литании», противники нового понтифика напали на него, повалили на землю и попытались выжечь глаза и вырвать язык. По одной версии, это им удалось, и ночью, уже когда папа умирал в монастыре Святого Эразма, куда его бросили заговорщики, Ангел посетил его и вернул ему язык и зрение. По другой, более правдоподобной, ему чудом удалось сохранить речь и зрение — палачи попались неумелыми — и из монастыря апостолику удалось бежать в Сполето, откуда он и воззвал к Карлу Великому. Разумеется, король пришел на помощь и торжественно вернул папу в Рим ^[304].