Тевтонский орден - Вильям Урбан Страница 50

Но гораздо проще было проповедовать крестовый поход и набирать крестоносцев, чем поймать самогита, чтобы убить его. Жители этой области Литвы переселились с востока в низины к северу от Немана и почти достигли побережья. Они жили в осушенных долинах, которые были расположены среди пересеченной местности. Их укрывали болота, полные комаров, и густые леса: это создавало вокруг них естественный барьер. Эти чащобы и трясины были практически безлюдны и не тронуты деятельностью человека из-за религиозных верований, включавших лесных богов и духов в обширный пантеон. Из-за боязни нападений воинственных соседей самогиты устраивали обширные засеки, отчего леса вокруг мест их обитания становились еще более непроходимыми. После появления Крестоносцев эти места превратились в то, что стало называться дикрой. Небольшие отряды, часто состоявшие из местных жителей, веками страдавших от литовских набегов, уничтожали отдельные поселения. Самогиты в отличие от литовцев центральных областей не имели эффективной системы сбора налогов или военной службы, которые бы позволили поддерживать отдельные замки как базы для разведывательных отрядов. В течение нескольких лет западные поселения, уязвимые для нападений из Мемеля и Курляндии, были заброшены, а уцелевшие жители переселились вглубь лесов. Заброшенные поля вскоре снова стали лесами. Со временем вдоль границы, разделявшей прусские в ливонские христианские земли и Литву, протянулась так называемая дикра – полоса диких лесов, достигавшая девяноста миль в ширину, через которую вели лишь редкие тропы.

Витенис Литовский

К 1309 году орден снова держал ситуацию в Ливонии под контролем. Тевтонцы не одолели ни рижан, ни Витениса, однако и не проиграли им. Ситуация была настолько стабильной, что магистр Ливонии даже мог послать свои войска в Западную Пруссию, сначала чтобы изгнать оттуда герцога Бранденбурга, а затем – польские гарнизоны. К 1311 году он был готов вновь вернуться к литовской проблеме и нанести удар по Гардинасу (Гродно) – ключевому пункту в верхнем течении Немана, охранявшему большинство прямых путей по рекам и сухопутных дорог в Волынь и Мазовию, а также дороги, ведущие через область озер в Пруссию.

К этому времени Витенис уже стал могущественным правителем. Сторонники и даже тевтонские летописи именуют его королем, хотя папа и император признавали его лишь Великим князем (королевские титулы предназначались лишь христианским правителям). Витенис положил конец эпохе убийств и междоусобных войн и закрепил свою власть победами в Ливонии. Он был способным правителем и хитроумным военачальником. Часто он разделял свои войска и вел часть войск сам, а остальные отряды посылал в других направлениях, так что противнику приходилось гадать, где будет нанесен главный удар. При множестве путей, которые приходилось охранять рыцарям ордена, эта тактика часто приносила успех. У Витениса были и христианские союзники – горожане Риги и архиепископ города, для которых он часто делал вид, что готов вот-вот принять христианство. Присутствие францисканских монахов при его дворах в Вильнюсе и Тракае придавало достоверность этим ухищрениям. Тем не менее, хотя он позволял и русским подданным, и католикам исповедовать свою веру, он по-прежнему был предан язычеству. Любой намек на решение сменить веру – и опасность покушения, и так серьезная, еще больше возросла бы. Усилилось бы и сопротивление самогитов его претензиям на власть по всей стране. Витенис, будучи язычником, воплощал опасения христиан, страшившихся непредсказуемых и опасных действий, сверхъестественной хитрости и коварства. Всеми этими достоинствами он обладал в полной мере. Витенис не смог бы править Литвой без непоколебимой отваги и желания сравняться в хитроумии и жестокости с худшими своими врагами и лучшими друзьями. В своем варварском величии и простоте он был идеальным языческим королем, достойным противником крестоносцев.

Даже тевтонские рыцари возносили хвалу отваге и искусству Витениса, ибо они с гордостью считали себя более чем равными ему в этом. В 1311 году у них появился шанс проявить свою доблесть. В феврале Витенис совершил набег на Самландию и Натангию, перебив многих пруссов и захватив около пятисот пленников. Из опыта крестоносцы знали, что такие нападения почти невозможно предотвратить (лучшее, что можно было сделать,– это организовать наблюдение и предупреждать население о вторжении, чтобы мирные жители могли укрыться в своих убежищах, а ополчение успело собраться в определенных пунктах). Как только о набеге Витениса доложили маршалу ордена, он поспешил из Кенигсберга со своими мобильными силами и, собрав ополчение, последовал за войском Витениса. Он знал, что войско, идущее в набег, особенно уязвимо сразу же после того, как его силы разделяются, чтобы порознь возвращаться домой, и отдал приказ напасть на язычников, когда те пировали и делили добычу и пленных. Победа, одержанная крестоносцами, стала одной из величайших в этом веке.

Со своей стороны, рыцари совершали по меньшей мере один набег каждую зиму, когда их кавалерия действовала эффективно на замерзших реках и болотах, а литовцы не могли укрываться в засадах среди снега так же легко, как среди пышной летней зелени. Зимой 1311/12 года шесть рыцарей повели четыреста ополченцев из Натангии через пущи Судавии к Гродно, форсировав болота, считавшиеся непроходимыми, где проплутали два дня. Литовцы, тщательно охранявшие обычные пути, были застигнуты врасплох. Пруссы грабили литовские поселения, жгли, убивали и хватали пленных, убивая на месте тех, кто не выдержал бы долгого и трудного пути. Затем войско крестоносцев вернулось кратчайшей дорогой. Эта страшная месть за прошлые страдания вызвала новую вспышку ненависти у литовцев.

Современные национальные историки иногда забывают о взаимной вражде местных племен. Желание отомстить своим исконным врагам помогало крестоносцам собирать войска, организовывать набеги и находить работников для строительства укреплений. Эта вражда также приводила к ужасной жестокости.

Нападение на Гродно было прямым вызовом Витенису, чей престиж основывался на его военных победах и чьим основным божеством был бог войны. Уже в апреле он в свою очередь вторгся глубоко в Пруссию с силами, которые летописцы, по своему обыкновению преувеличивая, оценили в восемь тысяч человек. Пройдя через озерный край в период оттепели, Витенис избежал встречи с патрулями ордена и князя Мазовецкого, а затем, стремительно пройдя Эрмлянд, оказался у замка Браунсберг ^[60], мимо которого прошествовал, выкрикивая оскорбления стоявшему на стене епископу. Его воины разорили все поселения на побережье. Согласно донесениям христиан, особенную ярость вызывали церкви, в которых Витенис разрушал алтари, низвергал распятия и топтал их ногами, плевал на облатки, а затем сжигал сами здания. В один день он захватил свыше тысячи пленников, связанных и скованных, а вечером издевался над ними, вопрошая: «Где же ваш Бог? Что же он не помог вам, как наши боги помогают мне сейчас и всегда?»

Если эта цитата верна, Витенис радовался слишком рано. В действительности его войско находилось в серьезной опасности. Эрмлянд располагался далеко к западу от Литвы, и чем глубже литовцы проникали в Пруссию, тем больше времени было у местного ополчения, чтобы собраться, и тем легче было догнать медленно двигавшееся, отягощенное добычей литовское войско, чьи следы было легко найти на снегу. Именно в это время Великий командор собирал большую армию в пункте, расположенном на пути, по которому Витенис должен был возвращаться.