Елизавета Петровна. Дочь Петра Великого - Казимир Валишевский Страница 49

К концу данного года уничтожены были половина Переяславля и 1500 домов в Волкове. Обилие деревянных строений, беспечность населения являлись не единственной причиной этих бедствий. Большую роль в них играл и злой умысел. Нередко поджигателей и удавалось поймать. Но тут опять-таки вмешивалась толпа и силой освобождала их. Поджигатели были солидарны с ворами и в этом обществе, находившемся в периоде формации и во власти первобытных инстинктов, недалеко ушедшем от неопределенного общинного состояния, отличие между «твоим» и «моим» еще неясно определилось, и всевозможные формы насилия сопутствовали всем жизненным явлениям. Тут примешивалось и суеверие. Я сам собственными глазами видел, не так давно, как в русской деревне, которую посетил в своем зловещем полете «красный петух», крестьяне, мужчины и женщины, рыдая и кусая себе кулаки в порыве отчаяния, валялись на земле перед пылавшей избой и отказывались вылить на огонь хотя бы одно ведро воды. Поджег ее Бог или диавол, и нельзя было перечить ни тому, ни другому. Можно себе представить, как подобное положение вещей отзывалось на экономическом состоянии страны.

Экономический режим

Общим лозунгом царствования Елизаветы в этой области был опять-таки возврат к принципам Петра Великого. Но он допускал и многочисленные отклонения. Елизавета была непоколебима лишь в вопросах религии. Так, от старой системы, сосредоточивавшей в руках государства монополию почти всей торговли и промышленности, Петр сохранил казенную монополию лишь на смолу и на поташ. Остальное он «уволил в народ». Это не могло быть приятно Шувалову, и Елизавета предоставила ему полную волю. За монополией на спирт была учреждена табачная монополия, табачный сбор на откуп был отдан купцу Матвееву за ежегодную плату в 428 руб. 91 коп. Само собой разумеется, что он получал барыши и делился ими с другими. Долго однако он ими не пользовался, уже с 1753 г. новые торги возвысили до 43 462 руб. плату за сбор с одного лишь курительного табака.

Согласно намерениям Петра Великого, переведена была книга Савари «Le parfait négociant», принятая с 1675 г. в разных европейских государствах в качестве коммерческого словаря. Переводчик потребовал 500 руб. за свой труд и, расплачиваясь с ним, правительство нашло эту цену слишком высокой. Повинуясь все тем же соображениям, Елизавета, т. е. Сенат, или, еще лучше, Петр Шувалов, работали над сохранением в промышленных и коммерческих вопросах системы «разумного вмешательства государства», снова возродившейся в России впоследствии. Некоторые части ее были, однако, оставлены, как слишком произвольные. Так, Петр Великий запретил выделывать полотна ýже определенного размера, ввиду того, что за границей требовались широкие полотна и что тогда, как и в наши дни, общая тенденция в Европе заключалась в работе для экспорта. Но у крестьян были узкие станки, а указ великого государя не сделал их более широкими. В результате явилась просто задержка в производстве и нехватка полотна даже для собственного употребления. Мера эта была отменена в 1745 году.

Правительство Елизаветы проявило точно такую же заботливость относительно производства сукон, в особенности в Воронеже, где купец Пустоволов, помимо многих других преимуществ, включая сюда и право суда над своими рабочими, кроме случаев уголовных преступлений, получил еще разрешение владеть крепостными, т. е. покупать их в количестве, достаточном для своих нужд. Ему даровано было не менее ценное преимущество запасаться бесплатно топливом из государственных казенных лесов. Однако уже со времен Петра Великого выяснившаяся необходимость остановить быстрое обезлесение страны составляла одну из настоятельных забот правительства, и сама Елизавета до того ею прониклась, что прибегла даже к крайне радикальным мерам: она постепенно упразднила между 1748 и 1755 гг. разные заводы, кузницы, стекольни и винокурни на двести верст вокруг Москвы и вовсе уничтожила производство дегтя, хотя оно и было весьма прибыльно для государства, оно разрешено было лишь в Малороссии, в окрестностях Чернигова и Стародуба. Соляные копи в Балахне и Солигаличе были закрыты по той же причине. Но приходилось выдерживать конкуренцию прусских сукноваляльных заводов, вследствие чего Пустоволов получил еще на десять лет право беспошлинного ввоза сырья из-за границы, дарованное ему с единственным условием поставлять ежегодно в армию на 30 000 руб. товара, выделанного в его мастерских. Владея крепостными, он обязан был поставлять и рекрутов, но он мог взамен их отпускать сукно, и это преимущество было распространено на всех его товарищей по ремеслу.

Система денежных ссуд, выдаваемых промышленникам, тоже составляла часть наследия Петра Великого, при Елизавете она получила дальнейшее развитие: Ломоносов получил 40 000 руб. беспроцентной ссуды на пять лет, предложив открыть хрустальный завод.

В 1753 г. владельцы шелковых фабрик жаловались на недостаток сырья, вследствие отсутствия денег для покупки оптового товара, привозимого на ярмарки астраханскими и персидскими купцами. Пособить этому горю казалось легко. Государство решило заменить собой фабрикантов в оптовых покупках и купцов в продаже в розницу. У него появились склады и лавки. Но заинтересованные лица и этим не удовольствовались. Режим вмешательства, даже разумного, создает цепь с крепкими звеньями, которая сковывает по рукам и по ногам.

С 1752 г. правительство принялось вводить в России, а именно в Малороссии и в Астраханской и Оренбурской губерниях, разведение шелковичных червей. Один астраханский купец, Бирюков, занялся шелководством в соседнем с Астраханью имении, но и тут вмешалось государство. Оно стало тоже разводить шелковичных червей, и шелковые фабрики быстро размножились. Директор одной из них в окрестностях Киева и носитель имени, приобретшего громкую известность впоследствии, получил те же привилегии, что и Пустоволов. Его фамилия была Антон Гамбетта, и он слыл за француза.

Было даже время (1749 г.), когда Елизавета думала, что туземное производство могло удовлетворить внутреннее потребление шелка, и она собиралась издать указ, который явился бы роковым для лионского производства. Но на опрос, сделанный Сенатом, одни лишь фабриканты парчи объявили себя способными удовлетворить весь спрос. Фабриканты бархата обязывались выделывать лишь 6270 аршин, между тем как уже в 1746 г. ввоз бархата достигал 15 722 аршина. Фабриканты шелковых чулок поставляли их сто пар ежегодно, тогда как ввоз их в том же году превысил 690 дюжин.

Подобно своему отцу, дочь Петра Великого шла вперед скорыми шагами, не соображаясь с тем, могут ли другие за нею поспеть. И эта нарождающаяся отрасль национальной промышленности, соответствовавшая личным вкусам государыни, была особенно близка ее сердцу, Елизавета не жалела ничего для нее. Она предоставила место советника в Мануфактур-коллегии одному владельцу шелковой фабрики, имя которого (Евреинов) указывает на его семитическое происхождение, и наградила чином поручика двух простых рабочих, Ивкова и Водилова, посланных Петром Великим в Италию и во Францию и по возвращении своем открывших в Москве фабрики шелка и тафты. Ивков ввел производство травчатого бархата, еще неизвестного в России, а Водилов выделку шелковых материй в английском стиле.

Этот особый способ покровительства промышленности точно так же входил в традиции Преобразователя и в царствование его дочери был распространен и на другие отрасли ее. Так, капитан Лакостов – вероятно, потомок португальского еврея Акоста, бывшего шутом при дворе Петра I, – был награжден чином майора за то, что взял в свои руки и пустил снова в ход бумажную фабрику, приходившую в упадок под управлением его тестя, а сын крестьянина Демидыча, Акинфий Демидов, был произведен в действительные статские советники за развитие и поднятие металлургических заводов, основанных его отцом.