Белые велосипеды. Как делали музыку в 60-е - Джон Бойд Страница 44

У Хоппи был свой собственный художник Майкл Инглиш, который работал для IT ^[134] и Free School Решение проблемы было типичным для 1967 года; мы представили Уэймута и Инглиша друг другу, заперли в комнате и сказали им не выходить, пока не нарисуют первый психоделический постер Лондона. Это принесло хорошие результаты: они приняли псевдоним Hapshash and The Coloured Coat ^[135], выпустили за восемнадцать месяцев более тридцати постеров, записали долгоиграющую пластинку и в конце концов каждый пошел своей дорогой и сделал успешную карьеру художника.

Мой самый любимый постер Hapshash, наверное, самый первый — громадное золотое поле с гигантской надписью UFO, изогнутой на манер «карамельной трости» ^[136]. Работы Hapshash and. The Coloured Coat в целом определили специфический английский стиль психоделии. Знаком признания их заслуг стала выставка, состоявшаяся в 2000 году в Музее Виктории и Альберта Шелкография была неэкономичным способом печати — увеличение количества экземпляров не приводило к уменьшению цены, — но она изменила лицо Лондона Были даже замечены воры с дымящимися чайниками, отдиравшие плакаты от заборов. Темные личности, контролировавшие расклейку, начали продавать постеры, вместо того чтобы их наклеивать. Таким образом, мы основали недолго просуществовавший бизнес по продаже постеров, чтобы нажить себе капитал на их популярности.

Если принять во внимание, что обычной программой клуба Blarney были группы, исполнявшие музыку кейли ^[137] и ирландские девушки-тинейджеры в зеленых юбках, то мистер Гэннон переносил наплыв чудиков ^[138] (мы предпочитали это название слову «хиппи») на удивление хорошо. В один из наших первых вечеров он отвел меня в сторонку «на пару слов». Говорил мистер Гэннон мелодично, с милым ирландским акцентом; он сказал, что не уверен и не хочет торопиться с выводами, но у него такое чувство, что «кое-кто здесь курит „травку”». Нисходящая мелодика звука «а» в слове «травка», как мне помнится, была особенно очаровательной.

— Ну что ж, мистер Гэннон, я не могу сказать это с абсолютной уверенностью, но определенно надеюсь, что вы ошибаетесь.

— Ну что ж, может быть, оно и так, а может, и нет, Джо. Но в любом случае я думаю, что неплохо было бы включить вентилятор».

В другой раз какой-то незнакомец спросил, не хотим ли мы устроить у себя британскую премьеру нью-йоркского андеграундного фильма Джека Смита под названием «Пылающие создания». Я помнил, что читал о нем в колонке о кино Джонаса Мекаса в газете Village Voice, и знал, что этот фильм считается классикой. Около двух часов ночи я объявил просмотр фильма, и на экране поплыли причудливые картины. Женщины, одетые как танцовщицы фламенко, под странную музыку принимали на кровати томные позы. В конце концов одна юбка была поднята, чтобы выставить на всеобщее обозрение самый неженский из каких только можно представить орган. Я пришел в ужас, когда увидел, что мистер Гэннон оставил свой пост возле стойки с прохладительными напитками и, не отрываясь, смотрит на экран. Я уверил его, что понятия не имел о содержании фильма, когда согласился его показать. (Это были времена ведомства лорда великого камергера ^[139], когда разрешения на устроение общественных зрелищ могли быть аннулированы из-за четырехбуквенного слова или наготы.) «Да не беспокойся ты, Джо, — сказал он, — я видел вещи гораздо хуже, когда во флоте служил».

Кроме Pink Floyd мы ангажировали танцевальную труппу Exploding Galaxy, группы авангардного джаза, такие как Sun Trolley, и исполнителей десятиминутных комедий The People Show. Иоко Оно набирала участников своего фильма «Задницы» в основном среди посетителей UFO, которые для этого записывались в книге у дверей. В одну из ночей она попросила контактный микрофон на длинном шнуре, усилитель и лестницу-стремянку. Когда помещение было заполнено, мы освободили немного места перед сценой для лестницы, примотали клейкой лентой микрофон к ножницам, подключили его к усилителю и вывернули ручку громкости до упора Йоко появилась из гримерной, ведя красивую девушку в бумажном платье. Девушка безмятежно улыбалась наверху лестницы, в то время как Иоко по кусочку обрезала ее одеяние, и усиленный звук лязгающих ножниц гремел по всему клубу.

Через неделю после того, как его агентство увело у меня контракт на запись с Pink Floyd, в UFO пришел Тони Ховард, чтобы посмотреть клуб и поболтать. Мы прихватили пару бутылок содовой воды с синтетической апельсиновой отдушкой из запасов мистера Гэннона, и направились в крошечную нишу в стене рядом с основным танцзалом. «Флойды» становились все более и более известными, получая ангажементы по всей стране; Тони сказал, что они не могут продолжать работать в пятницу вечером в центре Лондона за пятьдесят фунтов. «Но ведь они получают большие гонорары только из-за известности, которую приобрели благодаря UFO!» — выпалил я. Если мы будем платить больше, нам придется поднять входную плату выше нынешних десяти шиллингов. Тони высказал соображение, что это мои проблемы, а вовсе не Pink Floyd. В конце концов мы пришли к компромиссу: они выступят еще дважды, каждый раз за 75 фунтов и потом, вне зависимости от того, насколько популярны они будут в июне, вернутся и сыграют последний концерт за те же деньги. Я сидел и рисовал в своем воображении, как это будет: к июню Pink Floyd станут самой популярной группой в Англии и появятся в UFO; мы привлечем к себе колоссальное внимание, и клуб будет набит до отказа. Именно так все и произошло, но это был триумф только внешне: к июню Хоппи попал в тюрьму, а Сид хоть и присутствовал телесно, душой был где-то далеко.