Ренуар - Паскаль Бонафу Страница 44

В день открытия этой выставки Воллар увидел, как в его галерею вошёл господин, похожий на «крупного землевладельца», и, не торгуясь, купил три картины. Воллар даже мечтать о таком не мог. А купил картины Клод Моне. И он не был единственным покупателем. Писсарро сообщил сыну в письме от 19 ноября: «Дега и Моне купили великолепные холсты, а я обменял жалкий эскиз Лувесьенна на замечательную маленькую картинку с купальщицами и один из его автопортретов». Два дня спустя он снова пишет сыну: «Любопытно, что пока я восхищался интересными приёмами Сезанна, вызывавшими у меня некоторое замешательство в течение ряда лет, появился Ренуар. Мой энтузиазм не шёл ни в какое сравнение с тем восторгом, какой испытывал Ренуар. Сам Дега был покорён этим утончённым дикарём, как и Моне и многие другие… Неужели мы заблуждались? Не думаю… Единственными, кто не оказался в плену очарования, были другие художники и коллекционеры, которые продемонстрировали, насколько несовершенны их вкусы. Впрочем, они вполне логично указывают на недостатки, которые видим и мы, они бросаются в глаза, но очарование… Они его не видят… Как очень справедливо заметил Ренуар, в работах Сезанна есть какая-то аналогия, не знаю, какая именно, с вещами Помпей, такими же примитивными и такими же восхитительными».

Ренуар возвращается в галерею Воллара 29 ноября. Жюли Мане описывает этот визит: «Вместе с Дега и Ренуаром мы отправились к Воллару, где была выставка Сезанна. Натюрморты мне понравились несколько меньше тех, что я видела раньше, тем не менее там были очаровательные яблоки и кувшин. Обнажённые фигуры, завуалированные голубым, под зелёными деревьями с нежной и лёгкой листвой. Дега и Ренуар выбрали очаровательный натюрморт с грушами, написанный акварелью, и маленькую картину, изображающую убийство на юге, но в ней не было ничего ужасного. Фигуры в красном, синем и фиолетовом чётко выделялись на фоне пейзажа, напоминающего Бретань или юг: деревья с густой кроной, участки земли на фоне синего моря, а вдалеке — острова. Ренуару также очень понравилась эта картина, и я купила её, надеясь, что не сделала глупость. “Только посмотрите на эту маленькую коллекционерку!” — сказал Дега, взяв меня за подбородок».

А 30 ноября 1895 года, на следующий день после этого посещения галереи Амбруаза Воллара, в еженедельнике «Л’Арт интернасьональ» появилась статья, подписанная главным редактором Леоном Акманом, посвящённая выставке Мюрера в Бодиньере. Это был гимн во славу «кондитера» Мюрера. Ренуара позабавило смехотворное утверждение о том, что Мюрер — «кондитер, заслуживший прекрасную репутацию, тогда как столько его критиков только и делают, что “пирожные”… к тому же неудачные». Но Ренуар буквально подскочил от изумления, когда прочёл следующее: «Ренуар вручил ему кисти и был одновременно и его вдохновителем, и соперником. Мюрер, заражённый манерой письма и идеями Ренуара, послушно подчинялся своему учителю. И в течение десяти лет мэтр и ученик, два мастера, двигались бок о бок, рука об руку. Ренуар вёл Мюрера к абсолютной красоте, открывая по дороге вечные законы “синтеза” искусства, которые создавали мастера примитива и которые были утрачены веками…» Но хотя эта ложь и огорчила Ренуара, она долго не занимала его. Если Эжен Мюрер, автор этой идиотской статьи (в этом нет сомнения), хочет верить, что его имя будет среди тех, «кем будут возмущаться завтра так же, как нападали на Моне, Сислея и других лириков живописи», на здоровье!

Вместо того чтобы терять своё время на обиды, Ренуар предпочёл в декабре 1895 года встретиться с Дега и Малларме у девчушек Мане; там он позировал для Дега, который, по словам Жюли, увлёкся фотографией. Жюли забавляли вспышки Дега по поводу критиков: «Ах, эти критики! Это они теперь командуют, живопись принадлежит им, так как они судят о ней, ничего в этом не понимая». Дега не умолкает перед Малларме. Ренуар сияет, так как, по словам Жюли, «его мнение о критиках совпадает с мнением Дега». Малларме, выслушивая его высказывания, особенно не противоречит; дружба, связывающая этих двух людей, глубоко уважающих друг друга, удерживает его от возражений. Ренуар и Малларме вместе позируют для Дега. Поль Валери уточняет: «Возле большого зеркала виден Малларме, опирающийся на стену, Ренуар сидит на диване. А в зеркале отражаются, словно привидения, Дега и фотоаппарат, мадам и мадемуазель Малларме. Девять керосиновых ламп и ужасные четверть часа неподвижности снимающихся были необходимыми условиями этого шедевра».

Снова все встретились в связи с первой годовщиной смерти Берты Моризо. Ренуар старается сделать всё, что в его силах, чтобы выставка Берты Моризо стала достойной её памяти. В то же время он очень обеспокоен тем, что не успеет подготовить свою собственную выставку к весне. И он не перестаёт писать маленького Жана на руках у Габриель, а также их игры с фруктами и деревянными игрушками… Марсиаль Кайботт предлагает ему двойной портрет его детей. Будет ли этого достаточно?

Наконец, в начале 1896 года завершились хлопоты по делу Кайботта. Декрет, подтверждающий, что государство принимает дар Кайботта, появился в номере «Журналь офисьель» от 26 февраля 1896 года. Дело прекращено. Разумеется. Но картины всё ещё не появились на стенах Люксембургского музея…