За фасадом сталинской конституции. Советский парламент от Калинина до Громыко - Сергей Войтиков Страница 43

6 февраля 1935 г. 7-й Всесоюзный съезд Советов заслушал доклад В. М. Молотова «Об изменениях в Советской Конституции». Молотов начал доклад с составленного в русле сталинских тезисов экскурса в историю вопроса, содержавший, по традиции, сложившейся во второй половине 1920-х гг., грубые ошибки, среди которых и такая – «советская Конституция» 1918 г., как выяснилось, «писалась… Лениным» {438}. Покойный вождь мировой революции, будучи категорическим противником того, что в РСДРП – РСДРП(б) называлось «апофеозом личностей», в очередной раз перевернулся в своем мавзолее. Однако от истории был мастерски перекинут мостик в ситуацию середины 1930-х гг.: «Правильно будет сказать, что и в настоящий момент основа советской Конституции жизненна и непоколебима. Вместе с тем мы должны признать, что отдельные части этой Конституции устарели, поскольку социалистическое строительство с 1918 г. сделало огромный шаг вперед. Нельзя не видеть, что в тексте советской Конституции совсем не отражены и не могли быть отражены те громадные достижения в экономике и социальной структуре страны, которые произошли за последние годы» {439}. А именно: 1. «Кулачество разгромлено. Колхозы победили по всему фронту. Создана широкая сеть совхозов. Деревня перестраивается на основах коллективизма и новой техники, оттеснив единоличное хозяйство на второстепенное место» {440}. 2. «Социалистическая собственность растет на наших глазах в виде новых заводов и фабрик, электростанций и железных дорог, совхозов и колхозов с их новыми постройками и машинами, с их новыми животноводческими фермами. Растут новые города, культурные учреждения и жилые дома. Уже опробован (и притом с хорошими результатами) и включается в действующий фонд общественной собственности Советского Союза один из основных гигантов социалистической стройки – Московский метро[политен]» {441}. Пропев Осанну сталинским коллективизации и индустриализации, Молотов резюмировал: «Наша страна коренным образом перестроилась в своей социально-экономической основе, преобразившись в страну социалистическую. […] Этих коренных перемен в советском общественном строе наша Конституция еще не отразила» {442}.

Для дополнительного обоснования необходимости изменений в Конституции В. М. Молотов даже ввернул цитату из Фердинанда Лассаля о том, что основной закон должен быть «… действенной силой, которая необходимым образом делает все остальные законы и правовые институты» {443}. Комментируя данную цитату, В. М. Молотов констатировал: «…когда Конституция правильно отражает соотношение классовых сил в стране (добавим от себя: и положения которой соблюдаются. – С.В.), тогда она является могучим орудием укрепления общественного строя. Именно поэтому наша Конституция должна быть приведена в соответствие с нынешним соотношением классовых сил и прежде всего в соответствие с полной победой принципов социалистической общественной собственности в нашем Союзе…» {444}

Проводя в жизнь сталинские указания о необходимости тайного голосования, Молотов провозгласил: «Пришло время, когда страна Советов в целях дальнейшего укрепления советской системы может перейти к полному воплощению в жизнь всего, что есть лучшего во всеобщем, прямом, равном и тайном избирательном праве на основе советского строя» {445}.

В развитие сталинских тезисов о построении социализма в «одной, отдельно взятой стране» и внешнеполитического курса большевистского руководства, окончательно принятого после т. н. Военной тревоги 1927 года, В. М. Молотов закончил свой эпохальный доклад следующим пассажем: «…в широких массах населения Советского Союза растет гордость за свою страну, за свою родину. Мы должны воспитывать и укреплять это чувство, чувство ответственности перед Родиной, неразрывно связанное с ростом сознательного отношения к социалистической собственности, что так необходимо для изживания всех и всяких мелкобуржуазных предрассудков. Советский патриотизм – вовсе не признак национальной ограниченности. Настоящий советский патриотизм растет в массах как сознание великой революционной силы союза рабочих и крестьян всех наций СССР, объединенных Советами, как сознание великого интернационального значения строительства социализма для трудящихся всех стран. Нужно, чтобы настоящий съезд сказал свое решающее слово по вопросу о необходимых изменениях советской Конституции. И тогда советская система до конца раскроет свои возможности (исходя из наших знаний о 1937-м и других годах, мы можем сказать, что тут Молотову вернее было бы поставить точку. – С.В.) в деле вовлечения масс во все наше социалистическое строительство» {446}.

7-й Всесоюзный съезд Советов, по предложению А. С. Енукидзе {447}, «сказал свое решающее слово», практически дублирующее установки И. В. Сталина. Верховный орган государственной «власти» поручил ЦИК СССР избрать Конституционную комиссию для подготовки исправленного текста Конституции и внесения его на утверждение сессии ЦИК СССР {448}, а ближайшие «…очередные выборы органов советской власти в Союзе ССР провести на основе новой избирательной системы» {449}. Первоначально намечалось ограничиться внесением изменений в Конституцию СССР 1924 г., «учтя при этом те сдвиги в жизни Союза ССР в сторону социализма, которые были осуществлены за период от 1924 года…» {450} (цитируется И. В. Сталин). 7 февраля 1935 г. собралась I сессия ЦИК СССР 7-го созыва, которая образовала Конституционную комиссию в составе 31 члена {451}. Ими стали: Н. Айтаков, И. А. Акулов, А. С. Бубнов, Н. И. Бухарин, К. Е. Ворошилов, А. Я. Вышинский, А. С. Енукидзе, А. А. Жданов, А. И. Икрамов, Л. М. Каганович, М. И. Калинин, Н. В. Крыленко, М. М. Литвинов, Л. З. Мехлис, А. И. Микоян, В. М. Молотов, Г. Мусабеков, К. Б. Радек, А. Р. Рахимбаев, Е. Д. Стасова, И. С. Уншлихт {452}, Ф. Ходжаев, А. Г. Червяков, В. Я. Чубарь; председателем комиссии – И. В. Сталин {453}.

Ю. Н. Жуков справедливо заметил: «Единственным, чье присутствие в Конституционной комиссии поначалу выглядело по меньшей мере странным и ничем не обоснованным, оказался И. С. Уншлихт – начальник Главного управления гражданского воздушного флота. Но очень скоро все прояснилось. 3 марта Енукидзе освободили от обязанностей секретаря ЦИК СССР, на вакантную должность назначили [освобожденного от должности Прокурора СССР И.А.] Акулова и в помощь ему еще и Уншлихта», утвержденного в тот же день секретарем Союзного Совета ЦИК СССР – впоследствии часто исполнявшего обязанности секретаря ЦИК СССР» ^[16]. Добавим к этому, что И. С. Уншлихт, вошедший в состав Конституционной комиссии, был старым, проверенным сталинским «замом» для неугодных партийных деятелей. Переняв у В. И. Ленина тактику подвода под руководителей из оппозиционеров лично преданных функционеров, И. В. Сталин уже использовал И. С. Уншлихта вначале в военном ведомстве, где он должен был перетянуть часть функций у Л. Д. Троцкого и лично ему преданного Э. М. Склянского, а затем в органах государственной безопасности – в последних более успешно, поскольку Ф. Э. Дзержинский и в конце 1917 г. возглавил ВЧК без особого энтузиазма, а к концу Гражданской войны и вовсе спал и видел, как бы избавиться от ненавистного ему поста. А. С. Енукидзе начал свой путь на партийно-советскую Голгофу, речь о котором в следующей главе.